Круглянская Н.А.
Слово на презентации книги «Суконщики Поповы: "Записки о московской жизни" и не только»
Интерес к мемуарной литературе был всегда. Выпускались и выпускаются воспоминания людей творческих профессий, представителей разных сословий — дворян, крестьян, правда, редко, и купечества. Сейчас особенно возрос интерес к истории предков — читальные залы архивов буквально забиты желающими восстановить историю своего рода. Тем более ценными представляются для конкретной семьи уже готовые воспоминания отцов, дедов, прадедов. Да еще если к ним найдется материал архивный, дополняющий эти воспоминания, — тут и появляется книга, подобная той, которой сегодня и посвящается наша встреча.
История России не есть абстрактное понятие; ее история — это сумма переплетенных между собой тысяч и тысяч историй семей, в которых люди из поколения в поколение занимались каким-то трудом, оставаясь незаметной, но незаменимой частичкой общего механизма развития страны. Но также были и династии, прославившие Россию своими именами и достижениями в науке, промышленности и искусстве. У всех на слуху имена Третьяковых, Бахрушиных, Щукиных и др. Но вот выходит книга, и мы теперь имеем возможность узнать еще об одних славных промышленниках дореволюционной России — о купеческом роде Поповых, оставившем свой, особенный, след и в предпринимательском деле, и в искусстве. «Суконщики Поповы. Записки о московской жизни. И не только» — как много может скрываться за лаконичным названием книги…
В 2017 году — собственно, что для истории 6 лет, — могло бы отмечаться 200-летие суконной фабрики в с.Ивановском под г.Воскресенском, если бы… Если бы не 1917 год и его последствия. Село Ивановское уже не село — в нем нет больше потрясающей по красоте церкви, построенной одним из владельцев фабрики Павлом Цуриковым, — она уничтожена в советское время, среди многих и многих других… И уже давно неповторимый, серебряный звон ее колоколов не радует своим благовестом. Зато рядом, в этой живописной местности, почему-то выросла чудовищных размеров мусорная свалка. И города Воскресенска уже не существует — он переименован в Истру, а от внушительных размеров «красавицы-фабрики», как ее называли до революции, остались два с половиной полуразрушенных небольших кирпичных строения, потерявшихся на территории промышленного рынка. Фабрика была уничтожена в 1941 году отступавшими советскими войсками. Практически дотла. Я была на месте бывшей фабрики и бывшего села. Какие разные по эмоциональной окраске раздумья невольно возникают в сознании, охватывают тебя после увиденного!.. Когда я стояла над огромной ямой — на том месте прежде возвышалась дивная церковь Успения Божией Матери, представляя себе и ее, и погост рядом, почему-то на ум пришла мысль, что наверное, не случайно именно в этом селе, за год до смерти Павла Григорьевича Цурикова в семье регента этой самой церкви, суждено было родиться тезке Цурикова – Павлу Григорьевичу Чеснокову, ставшему впоследствии известным сочинителем духовной музыки, свое служение Церкви он продолжал, не смотря ни на что, и в советское время, до конца своих дней. Думаю, это может служить в какой-то степени компенсацией того, что было содеяно в Ивановском… Про него говорили: «Этот замечательный композитор осмыслил церковную музыку как молитвенные крылья, на которых наша душа легко возносится к престолу Всевышнего».
Когда мне в руки попали воспоминания Поповых — Сергея Максимовича, Сергея Александровича, — я с огромным интересом прочла их. С какой любовью, подробно, ярким, сочным языком описана в них и история жизни самих авторов, и история жизни нескольких поколений Поповых, а также и история появления и становления Ивановской фабрики. Какими трудами превращалось полукустарное производство в огромный, хорошо отлаженный механизм оборудованного по последнему слову техники производства! Еще одни воспоминания включены в книгу — близкой родственницы Поповых — Анны Михайловны Шуберт. Они не менее интересны и увлекательны. Это тоже взгляд на эпоху, на многие события, описанные в мемуарах Поповых, но это — взгляд женщины, которая сумела посмотреть как бы со стороны на происходившее и чутким женским умом понять и разглядеть то, на что, возможно, не обратили внимания бытописатели-мужчины.
Безусловно, эти мемуары надо было издавать! Но, выстроив структуру книги и дав максимально возможное количество комментариев к огромному числу персоналий, мест и событий, встречающихся в них. Поэтому после прекрасного предисловия, написанного правнучкой Сергея Александровича Марией Сергеевной Стукловой, решено было начать книгу с истории Ивановской фабрики — от момента возникновения, положенного Григорием Цуриковым, до момента, который горько назван в мемуарах Анны Шуберт «Конец Ивановского». И предисловие, и история Ивановской фабрики предваряют и хронологически выстраивают те события и людей, в них участвующих, которые будут присутствовать в воспоминаниях трех мемуаристов. А дальше — идет первая, основная часть книги, названная «Записки о московской жизни» — те самые интереснейшие воспоминания и о московской жизни, и о жизни многих из большого клана Поповых. Когда я читала мемуары, меня не отпускала мысль — вот, будут опубликованы воспоминания трех человек, в них — множество имен Поповых — и детей Сергея Максимовича, и детей его брата Александра, и тех, кто был с ними в родстве. Может быть, раз уж выходит книга о Поповых, попытаться собрать в архивах весь возможный материал об этих людях, тем более что все они были личностями. Так появилась вторая часть книги — так сказать, «послемемуарная» — «Благотворители, художники, артисты», где рассказывается о том, как сложились судьбы потомков мемуаристов. Чьи имена вошли в историю русского искусства, русской литературы, а чьи остались только в памяти людей знавших и любивших их. И какими трагичными и короткими оказались жизни некоторых из них… Как много похожих жизненных финалов сумела за несколько послереволюционных десятилетий создать советская власть, беспощадно, бездумно, просто так калеча и ломая людские судьбы, тысячами истребляя своих граждан физически, порой только за одну принадлежность их к духовенству, дворянству, купечеству… А детей этих людей — за то, что были их детьми…
Последним хозяином Ивановской фабрики был Сергей Максимович Попов. Сколько им было сделано для рабочих за почти 30 лет управления ею! Перестроены и благоустроены спальни рабочих, за эту организацию спален фабрика удостоилась на Парижской выставке 1900 г. серебряной медали, открыты детские приют и ясли, введены стипендии для наиболее успевающих учащихся школы при фабрике для продолжения ими образования (среднетехнического, среднепедагогического, музыкального и университетского) — всего до 1917 г. этими стипендиями воспользовалось 60 человек, организована богадельня для бывших работниц фабрики, построено каменное здание больницы на 62 койки, начал производиться ежегодный поголовный врачебный осмотр учащихся, а также рабочих. Возведено каменное здание «Народного дома» с постоянной сценой, костюмерной, помещением для библиотеки. «Народный дом» являлся по тому времени образцовым, для ознакомления с ним приезжали из Москвы экскурсии. Сергей Максимович организовал для рабочих баню и прачечную, бесплатную чайную, а при ней библиотеку, бильярд, настольные игры, дешевый платный буфет, столовую с выдачей горячих обедов. И это только малая часть того, что им было сделано. Сергей Максимович широко благотворил не только на фабрике, но и в близлежащих деревнях, в Воскресенске, Москве, Рязани, даже Ялте.
Осенью 1917 г. исполнилось 100-летие со дня основания Ивановской фабрики. В память этого события Сергей Максимович воздвиг на дворе фабрики часовню по чертежу архитектора Веснина. Но никакого празднования уже не получилось. Надвигалась революция. В октябре 1918 г. эта часовня была поспешно разрушена рабочими. К сожалению, ее фотография не вошла в книгу, хотя и была найдена.
Лето 1918 г. семья Сергея Максимовича еще проводила последний раз в Ивановском в их доме при фабрике, построенном когда-то Цуриковыми. Осенью 1918 г. фабрика была национализирована. Тогда же Сергей Максимович в последний раз ночевал в своем доме при фабрике. В Народном доме шел в это время митинг. Толпы рабочих шли туда. Слуга семьи, Иван Михеевич, сказал: «Рабочие что-то очень шумят, Вы бы, Сергей Максимович, лучше поехали в Москву». И он уехал. Уехал из Ивановского навсегда, бросив все вещи, богатейшую библиотеку, вообще все. После этого дом Сергея Максимовича был тоже национализирован. Никто не учел того, что Сергей Максимович сам отказался от поста директора фабрики еще в феврале 1917 г., после того как на митинге в Народном доме один из рабочих публично назвал его «эксплуататором». Сергей Максимович был глубоко оскорблен главным образом тем, что никто из присутствовавших рабочих и служащих не посмел за него вступиться.
В Москве Сергея Максимовича лишают избирательных прав. По воле обстоятельств он вынужден был поселиться в Клину. Он зачастил в «Домик Чайковского», работал там как любитель в музее и в архиве композитора, слушал хоровую музыку и общался с наезжавшими музыкантами. Здесь им была написана популярная брошюра о Чайковском, изданная этим музеем. Но затем директор, Николай Тимофеевич Жегин, родственник Попова, попросил Сергея Максимовича больше музей не посещать.
Финал жизни этого удивительного человека очень трагичен. В редкие приезды в Москву, к родным, он чувствовал себя лишним. Знакомые видели его в Москве в церкви громко и безутешно рыдающим. В один из приездов в Москву у него произошло кровоизлияние в мозг, и он скончался на 72 году жизни. Похоронили его на Ваганькове, где лежит много Поповых. Могила сохранилась, но выглядит очень скромно: на ней — только маленькая жестяная дощечка с надписью, кто здесь похоронен.
Анна Михайловна Шуберт писала о Сергее Максимовиче: «Ему пришлось увидеть гибель всего того, что он создавал. Хочется верить, что когда-нибудь русская общественность еще вспомнит этого человека». И мне тоже хочется верить, что выход этой книги с опубликованными мемуарами Сергея Максимовича и рассказом о нем — только начало возрождения его имени и имен людей, чья жизнь подобна жизни этого человека, бескорыстно, — потому что иначе было невозможно, потому что иначе не умели, — делавших добрые дела, за которые большевики и советская власть впоследствии «отблагодарили» их, — оставшихся в России, разделивших ее судьбу.
Хотелось бы, чтобы эта книга послужила обращением к людям — ПОМНИТЕ! Помните и не повторяйте того, черезо что пришлось пройти миллионам наших сограждан за годы безбожной власти. Напутствие «Спешите делать добро» никогда не потеряет своей актуальности. Благотворительности никогда не может быть много. Из опыта российских, дореволюционных и современных, предпринимателей надо брать лучшее — и в области производства и, особенно, в области творения добра!