• Содержание
• Выдержки из предисловия
• Рецензии

ИЛЛЮСТРАЦИИ

СОДЕРЖАНИЕ

МАРИНА МАГИДОВИЧ
     Александр Мартынович Арнштам: основные этапы жизни и творчества 
     Примечания

МИХАИЛ ГЕРМАН
    Триумф артистизма
    Примечания

АНДРЕЙ ТОЛСТОЙ
     К истории русской художественной эмиграции в Берлине и Париже в XX веке (Александр Арнштам и Юрий Анненков)

СТАНКОВАЯ ЖИВОПИСЬ И ГРАФИКА 
     Портрет
     Шаржи, зарисовки 
     Ню
     Пейзаж и жанр 
     Натюрморт
     Абстрактное искусство

ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ПРОЕКТИРОВАНИЕ 

КНИЖНАЯ И ПЕЧАТНАЯ ГРАФИКА

КИНО И ТЕАТРАЛЬНО-ДЕКОРАЦИОННОЕ ИСКУССТВО 
     Кино 
     Театр

К.А. Арнштам. Несколько слов о моем отце: Послесловие
Об авторах

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ПРЕДИСЛОВИЯ

Художник книги и блестящий портретист, мастер эстампа и живописец, художник театра и один из первых профессиональных художников кино — Александр Мартынович Арнштам. В его послужном списке более трехсот оформленных книг, журналов, марок издательств, сотни выполненных портретов. Алексей Ремизов, Сергей Прокофьев, Анна Павлова, Бригитта Хельм, Григорий Пятигорский, Никита Балиев, Владимир Немирович-Данченко, Иван Москвин, Николай Евреинов, Корней Чуковский, Вера Комиссаржевская считали за честь ему позировать, удостоверяя автографами собственные изображения, выполненные рукой маэстро. Имя Александра Арнштама на афишах ведущих киностудий Европы стало символом успеха премьер Курта Бернхардта и Густава Учицки, Адольфа Троца и Жака Турнёра.
В 1997 году череда парижских встреч в поисках свидетельств российско-французских художественных коммуникаций XX века привела меня в семью Александра Мартыновича Арнштама, в то время забытого на родине художника Серебряного века с судьбой, достойной романа-эпопеи. Отсутствие информации в музейных экспозициях, научных и справочных изданиях о художнике, чье творчество достигло у ровня шедевров, обескураживало. Вернуть забытому художнику его место в истории отечественного искусства казалось профессиональным, гражданским, да и просто человеческим долгом. Опытные историки, работавшие в то время в Париже, предупредили: «Даже если вся ваша жизнь уйдет на восстановление исторической справедливости, успех не гарантирован. Ну, может, пара искусствоведов об этом и узнают...»
Но тогда, в 1990-х, восстановление исторической справедливости становилось уже естественным занятием исследователя, а чувство кладоискателя, держащего в руках драгоценную находку, внушало оптимизм. Сейчас, почти через двадцать лет, можно признать, что годы архивных поисков и организационных усилий все же прошли не зря. <...>
Александр Мартынович Арнштам родился 28 марта 1880 года по старому стилю в известной просвещенной московской семье, по-видимому связанной своим происхождением с остзейскими немцами. Его отец — Мартин Арнштам — владелец крупных текстильных мануфактур и собственного магазина тканей, интеллектуал, знаток немецкой поэзии и собиратель книг: «Ночью я просыпался иногда около 2-3 часов и часто слушал, как мой отец вполголоса читал в столовой стихи, поэмы. Обычно он спал три, четыре часа».
Мать семейства — Амалия Арнштам — «немецкая дама», превосходная пианистка и любительница домашних концертов; с ранних лет она старалась привить детям вкус к музыкальным занятиям, для чего нанимала ведущих музыкантов и педагогов. С семи лет Александр, так же как и старшие дети — Элла с Терезой и брат Юлий, — брал уроки фортепианоу Давида Соломоновича Шора”, в ту пору студента консерватории, а впоследствии руководителя прославившегося в Европе «Московского трио» и основателя «Бетховенской студии» в Берлине. С девяти лет он учился играть на скрипке у известных в то время московских музыкантов — Алексея Ивановича Яныиинова (первой скрипки Большого театра и автора скрипичной музыки) и Николая Николаевича Соколовского (профессора Московской консерватории).
В одной из лучших московских классических гимназий, как было принято, Александр изучал латынь и греческий, затем немецкий и французский языки. Уже в начальном классе «прогремел» в «Альцесте» Еврипида, где исполнял на греческом роль дочери Альцесты. Позже старшеклассники частенько приглашали полюбившегося им «вундеркинда» на репетиции спектаклей — иногда во время уроков, к зависти товарищей по классу. Успехи в искусстве позволяли пропускать и занятия в гимназии по субботам, чтобы участвовать в репетициях консерваторского оркестра. Любовь к музицированию порой выходила Александру боком — частенько доставалось от учителей за изобретенный им «губной квартет», затевавший выступления даже во время уроков. Зато на выпускном банкете в знаменитом ресторане «Аквариум» бывшие гимназисты по просьбе преподавателей с блеском исполнили увертюру к «Тангейзеру» на гребенках.
Трудно сказать, когда в кругувлечений одаренного подростка вошло изобразительное искусство, во всяком случае, в 1960 году в письме К.И.Чуковскому он писал: «Еще в гимназии работаю в мастерской К.Ф.Юона (какой чудный человек и какой прекр. художн. Он жив?)». Известно также, что с шестнадцати лет Александр выставлял свои работы, написанные во время каникул, в мастерской Константина Юона на Арбате. Вероятно, родители Александра без восторга отнеслись к его увлечению живописью. По их мнению, ему нужно было получить солидное общее образование. В качестве компромисса, так же как в случае с Огюстом Ренуаром, была выбрана карьера художника по фарфору, для чего следовало основательно изучить химию. Местом учебы был избран Берлин, где с 1901 года Александр Арнштам продолжил свое образование в Берлинском университете, в то время носившем имя кайзера Фридриха Вильгельма. Здесь он занимался у корифеев мировой науки. Одновременно с лекциями и лабораторными занятиями по химии он записался на философский факультет, где слушал лекции основателя немецкой социологии Георга Зиммеля, изучал анатомию у известного медика Германа Штрауса, посещал лекции виднейшего историка нидерландского искусства и автора теории знаточества профессора Макса Фридлендера, слушал лекции по истории музыки... Сняв комнату с роялем, юноша продолжал и занятия музыкой. 
<...> 

РЕЦЕНЗИИ

Виктор Леонидов 
Забытый небожитель
Художник Александр Арнштам: от «Золотого Руна» до «Чуккоколы»

НГ Ex Libris. 16.06.2016

Когда Андрей Владимирович Толстой узнал о выходе этого альбома, который предваряло (среди двух других статей) и его предисловие, то очень этому обрадовался. Один из самых известных в Европе исследователей изобразительного искусства, автор ряда фундаментальных работ по истории жизни и творчества художников русского зарубежья, он как-то по-детски умел радоваться и своим, и чужим успехам. Однако взять в руки книгу об Александре Арнштаме ему уже не удалось. В ночь на 11 февраля этого года Толстого не стало.

Директор Научно-исследовательского института теории и истории изобразительного искусства, член президиума Академии художеств, Андрей Владимирович пользовался среди коллег непререкаемым авторитетом. Его ценили очень многие — как у нас, так и за рубежом. В том числе и перешагнувший 90-летний рубеж Кирилл Александрович Арнштам, один из самых известных художников русского Парижа, создатель киноафиш и иллюстратор книг. Кирилл Александрович приезжал в Москву, в Дом русского зарубежья им. Александра Солженицына, в связи с проведением выставки и подготовкой альбома своего отца, мастера Серебряного века, а потом и российской эмиграции, оформителя книг и фильмов Александра Мартыновича Арнштама (1880–1969). Именно предисловие к альбому Александра Арнштама стало, судя по всему, последней прижизненной работой Андрея Толстого.

Кроме его статьи «К истории русской художественной эмиграции в Берлине и Париже в ХХ веке (Александр Арнштам и Юрий Анненков)» рецензируемую книгу предваряют две работы питерских искусствоведов Марины Магидович и Михаила Германа. Именно Марина Леонидовна 20 лет назад в Париже разыскала сыновей Александра Арнштама и начала публикацию работ о творчестве мастера. Вообще это поразительно. Казалось бы, имена «небожителей» Серебряного века и парижского изгнания Александра Бенуа, Константина Сомова, Мстислава Добужинского и многих других вошли буквально в плоть и кровь современного искусствознания. И тем не менее Александр Арнштам, оформлявший знаменитый журнал «Золотое руно», книги Волошина и Анненского в издательстве «Гриф», постоянный участник последних выставок «Мира искусства», художник кинокартины «Катя» — одного из самых знаменитых фильмов по русской истории, сделанных за рубежом, наконец, автор обложки к легендарному альманаху Чуковского «Чукоккала», был почти неизвестен в постперестроечной России.

А между тем критика предреволюционного Петербурга, а затем Петрограда, искусствоведы, освещавшие книжные издания и фильмы, сделанные в Германии в 20-х – начале 30-х годов, не скупились на восторженные слова. Так, к примеру, критик Андрей Левинсон отмечал «чрезвычайную виртуозность выполнения» и «самобытную орнаментальность» фантазии работ мастера. Действительно, отточенность линии, острое, четкое видение было всегда свойственно Арнштаму. Рисовал ли он портреты Прокофьева или Ремизова или свои, в последние годы бесконечные, виды Пале Рояля, оформлял ли книги Николая Евреинова или Эмиля Золя — везде в нем чувствовался петербуржец, художник, умевший находить красоту и логику в сочетании форм.

Никита Алексеевич Струве как-то (см., кстати, эссе Михаила Бузника, посвященное его памяти, на стр. 5 этого номера «НГ-EL») сказал о поэзии Мандельштама, объясняя свой выбор темы диссертации в Сорбонне, что эти стихи поразили его предельной завершенностью каждой строки. То же, наверное, можно сказать и об Александре Арнштаме.

Альбом «Вкус времени», составленный Юлией Гудович, представляет все жанры, в которых работал этот мастер. Здесь и портреты, созданные им в Питере, Берлине и Париже, и обложки книг, и кадры из снятых во Франции и Германии фильмов, художником которых он был. Благодаря Кириллу Александровичу Арнштаму, несмотря на свой возраст, снова собирающемуся в Москву, в издание вошел ряд уникальных семейных фотографий.