В 2009 г. в Белграде (на сербском языке) вышел первый том «Балканских воспоминаний» русского дипломата Василия Николаевича Штрандтмана. В рецензии на это издание отечественный историк В.И.Косик отметил: «Заключая свой экскурс в балканские воспоминания В.Н.Штрандтмана, могу с уверенностью утверждать, что они представляют собой ценнейший источник по многим темам и сюжетам, связанным косвенно или прямо с временем Первой мировой войны, перевернувшей страницу мировой истории». И далее, что для нас самое важное: «Смею надеяться, что в преддверии 100-летия начала Первой мировой войны книга о политике России, написанная на русском, переведенная и изданная на сербском, все же появится и на родном языке».

Нам приятно констатировать, что эти, столь высоко оцененные авторитетным ученым, «долгожданные» мемуары издаются наконец на языке автора, причем именно тогда, когда В.И.Косик и пожелал, — в год юбилея начала Великой войны…

Василий Николаевич Штрандтман родился 20 апреля 1877 г. во Франции, в курортном городке По. Скончался 18 ноября 1963 г. в Вашингтоне. Между этими датами — целая жизнь, треть из которой он провел в Белграде: сначала как русский дипломат (1911–1915 и 1919–1924), а затем в качестве эмигранта (1924-1944). Крестили младенца в Париже, в знаменитой церкви Св. Александра Невского на рю Дарю. Крестным отцом (через своего представителя) был император Александр II. Что не должно удивлять, если иметь в виду немаловажный факт — батюшка будущего дипломата, генерал-лейтенант Николай Карлович Штрандтман (1836–1900), служил комендантом Царского Села — любимой летней резиденции российской императорской семьи.

И второй «родственный» мотив, несомненно, повлиявший на будущее отношение нашего Штрандтмана к Сербии и сербам, — его дед, Карл Густавович (1787–1855), впоследствии генерал от кавалерии, в молодости, в ходе Русско-турецкой войны 1806–1812 гг., воевал в Тимокской краине против турок совместно с героями Первого сербского восстания (1804–1813). Вот что о том пишет внук: «Так же, как и в Болгарии, я искал, попутно с охотничьими прогулками, следы прохождения через Сербию русских войск или добровольцев, что опознавалось могилами. Эти исторические памятники, говорившие о любви России к Сербии, встречались чаще в районе Алексинаца, Джуниса, Прахова и Ниша. В долине реки Тимока меня интересовали воспоминания о боях с турками с 1810-го по 1812-ые года, когда мой дед еще молодым офицером стоял во главе “сербских чет”  и с ними одерживал немалые успехи. Еще в моем детстве из его записок я узнал о доблестях сербского народа». Увы, дедовы бумаги не сохранились, и нам поныне неведомо, в каком отряде — генерал-майора И.И.Исаева или генерал-майора графа И.К.Орурка — он воевал.

В 1888 г. Штрандтман, как сын, внук и правнук российских генералов (прадед — Густав Густавович Штрандтман (1744–1803), генерал-губернатор Сибири), поступил в Пажеский его императорского величества корпус, который окончил в 1897 г. первым учеником. Вышел корнетом в лейб-гвардии ее императорского величества Уланский полк. Но по состоянию здоровья, спустя четыре года, его покинул. Сдав дипломатический экзамен, перешел на службу в Министерство иностранных дел. Пять лет состоял в его центральном аппарате в здании на Певческом мосту, пока, наконец, в 1906 г. не получил должность секретаря российской миссии в Дармштадте, на родине императрицы Александры Федоровны, причем по ее собственному желанию: не зря же ранее служил в полку, коего она была августейшим шефом. И оттуда — уже на Балканы, однажды и навсегда. 

Добавим, что в 1900 г. он женился на фрейлине царицы Юлии Николаевне Эттер, а в 1901 г. у них родилась дочь София. 

1908–1910 гг. Василий Николаевич провел в Болгарии вторым секретарем российской миссии. Здесь ему повезло: он знакомился с балканскими реалиями под мудрой и заботливой опекой посланника в Софии Д.К.Сементовского-Курило, одного из сильнейших российских дипломатов, увы, рано почившего. Затем был переброшен на Босфор — вторым секретарем посольства в Константинополе. А в рамках краткого турецкого мандата совершил длительную служебную поездку в Черногорию. Таким образом, перед тем как на четыре года (1911–1915) «осесть» в Сербии, Штрандтман сумел основательно познакомиться с балканским политическим ландшафтом и народами полуострова, а также лично присмотреться к их далеко не всегда искренним, а во многом просто вероломным вождям: болгарскому Фердинанду, черногорскому Николе… Первичное обучение было пройдено. Новоиспеченный первый секретарь российской миссии в Белграде вступал в период европейской турбулентности, чреватой глобальной катастрофой, человеком подготовленным и достаточно авторитетным — последнее качество столь ярко проявилось после скоропостижной смерти в июле 1914 г. русского посланника Н.Г.Гартвига, что министр иностранных дел С.Д.Сазонов, назначив новым шефом миссии князя Г.Н.Трубецкого, совсем не торопил того с выездом к месту службы, где так успешно в сложнейшей ситуации справлялся с делами наш герой. Скорее наоборот!

Годы, проведенные Штрандтманом в Белграде (сентябрь 1911 – июль 1914) и Нише (июль 1914 – сентябрь 1915), составляют хронологическое ядро воспоминаний, что не удивительно, учитывая, как густо этот совсем не протяженный отрезок времени буквально «нашпигован» событиями континентального масштаба: Первая и Вторая балканские войны, Июльский кризис, начало Первой мировой… И все они самым непосредственным образом, хотя и по-разному, замыкались на Сербию, а потому пост представителя Санкт-Петербурга (Петрограда) в Белграде (и позднее в Нише) являлся тогда важнейшим, причем в двух аспектах — как политическом, так и историческом. Ведь люди, его занимавшие, имели возможность наблюдать за событиями и влиять на них из самого центра, т.е. практически «изнутри», владея реальной информацией, что называется, «из первых рук». И, соответственно, как таковые могли донести до будущего историка подлинную правду обо всем, «что видели, слышали и знали», — ту правду, которая ныне, совсем не без умысла и подчас откровенно, «подвергается насилию» (о чем ниже). Касательно второго, мы можем только сокрушаться, что Н.Г. Гартвиг — начальник Штрандтмана до начала июля 1914 г. — не успел оставить мемуаров, хотя и собирался их написать. В каком-то смысле этот «пробел» восполнил сам Василий Николаевич, представив в «Балканских воспоминаниях» живой образ неординарного русского посланника с его властным, волевым и воинственным характером, который, однако, мало соотносился в нем с наличием стратегического мышления, столь необходимого дипломатам такого ранга. Автор же воспоминаний — человек совсем иного склада; более аналитичный, тонкий, а где-то и честный (что лишь повышает ценность его свидетельств), открыто пишет о своих «столкновениях» с Гартвигом, частых острых дискуссиях с ним, в ходе которых отстаивал свое мнение тактично, но твердо. Оценивая предысторию и бурные события Балканских войн и роль в них (явную или тайную!) Гартвига, он проницательно предвидел все возможные последствия его политики. Всегда лояльный сотрудник, Штрандтман, не скрывая несогласия с посланником, просил начальство в Петербурге о своем перемещении из Белграда и с нетерпением ожидал отъезда. Но судьба распорядилась иначе.

Когда, после Сараевского покушения, в начале июля 1914 г. Н.Г.Гартвиг скончался, В.Н.Штрандтман возглавил российскую миссию, взвалив на себя огромную ношу, поскольку «на него, как представителя державы — традиционной союзницы и защитницы Сербии, были тогда направлены взоры всех сербских политиков и Двора». Взоры в ожидании чуда!.. И он так профессионально и деликатно справлялся со своими обязанностями в то судьбоносное время, что сербы, подобно министру Сазонову, также не настаивали на срочном приезде князя Г.Н.Трубецкого, полагая деятельность российского поверенного в делах достойной самой высокой похвалы. 

Трубецкой появился в Нише в декабре 1914 г., а через полгода состоялся перевод В.Н.Штрандтмана на должность первого секретаря посольства России в Италии. Однако новый посланник в Сербии, беспристрастно оценив полученный опыт, способности, положение при Дворе и в обществе, заслуженное предшественником, испросил возможность оставить его при себе, хотя бы на время. К новому месту службы Василий Николаевич отправился лишь в сентябре 1915 г., всего за месяц до начала решающего австро-германского нашествия и вступления в мировой конфликт на стороне Центральных держав Болгарии. За чем последовала полная героического трагизма «Сербская Голгофа». <...>