РЕЦЕНЗИИ

Александр Пронкевич
Как научить Человека летать?
Про Творца Небесного, творца земного и мальчика Христика


Не так давно совместными усилиями издательств YMCA-Press (Париж) и «Русский путь» (Москва) была выпущена в свет новая книга Михаила Бузника «Прочь — гравитацию». Форму стихов, составляющих ее, лучше всего описать словом «эпифания»: зримое или слышимое проявление Божественной силы. Слова снисходят к автору, как озарения, как вспышки ярких и неожиданных видений, которые нужно успеть записать. В них небесное и чудесное отражает земное, а обыденное ведет к мистическому и таинственному. Именно так творил Артюр Рембо, любимый Михаилом Бузником поэт. Вот как описывает такой способ творения Джеймс Джойс: «Под эпифанией Стивен понимал внезапную духовную манифестацию — будь то в беседе, в жесте или в ходе мыслей, достойных запоминания. Он считал делом, достойным литератора, регистрировать эти эпифании с крайней заботой, полагая, что это весьма деликатные и мимолетные состояния души». Конечно, в таком диалоге с горними силами традиционная рифма и четко определенный ритм строки являются чем-то вроде тяжелых цепей, которые сковывают духовные энергии, выделяющиеся во время контакта земного творца (автора) и Творца Небесного (Бога). Михаил Бузник видит выход в обращении к верлибру (свободному стиху), максимально синхронизованному с интимными ритмами бытия земного, алчущего небесной истины.

Новая книга Михаила Бузника является фиксацией таких озарений, но по сравнению с предыдущими творениями автора в ней значительно настойчивей звучит трагическая музыка. Все написанное Михаилом Бузником (как и сама поэтическая форма его произведений) — это призыв к полету, к выходу за пределы земного притяжения, к преодолению всего того, что не дает человеку раскрыть свою свободу. Михаил Бузник ненавидит суетность, тщеславие, зависть, злобу и, главное, ложь. Но теперь в настроениях автора наметился тревожный поворот. Прочь — гравитацию, говорит он. Так верующий говорит дьяволу: «Уйди прочь!» Так человек духовный заклинает: «Долой приземленный материализм, ибо я хочу летать!» Иначе быть не могло: книга писалась под диктовку нашего страшного времени. Вот почему чуткий слух автора фиксирует и записывает леденящие душу строки: «Ангелы, ходящие по пыльце тюльпанов красных — касаются крови убиенных на войнах».

Большое место в книге занимают образы людей, сыгравших значительную роль в жизни автора. Речь идет прежде всего о Христофоре (Викторе) Бузнике, отце Михаила Бузника, выдающемся ученом и организаторе науки, а также о Владимире Чайке, мэре города Николаева, так стремительно и неожиданно ушедшем в мир иной. С этим городом Михаила Бузника связывают многочисленные жизненные нити. При всем несходстве личностей Христофора (Виктора) Бузника и Владимира Чайки судьбы этих выдающихся людей объединяет одно: оба они стремились взлететь ввысь, расширить горизонты бытия, но оба пали жертвой внутренней раздвоенности, жестокой необходимости принимать ложь, в которой приходится жить.

Духовная биография Христофора (Виктора) Бузника, рассказанная в книге, далека от «канонического образа», созданного историками науки. Тревожный, наполненный болью монолог об отце Михаил Бузник открывает эпиграфом из Фета: «Там человек сгорел». В тексте, который является фиксацией целой серии озарений в прошлое — во «время, которого уже нет» — предстает миф об Отце: о талантливом исследователе, о созидателе, о тонком аналитике эпохи и — о мученике! Мученике неправды, с которой ему приходилось идти на компромисс ради самого главного — реализации своих замыслов. Христофор (Виктор) Бузник, рвущий на себе рубашку после возвращения с заседания ХХIII съезда КПСС, оплакивающий убиенных в ГУЛАГе, возмущенный взрывами церквей, — как далек этот честный портрет от парадных фотографий членкора и орденоносца.

Владимир Чайка — еще один мученик неправды, о котором пишет Михаил Бузник. Снова предельное сосредоточение духа и снова серия ярких вспышек, воскрешающих ушедшего в небытие близкого человека. И снова боль раздвоенности, порожденная теми неестественными состояниями, в которые помещает индивида уродливое общественное бытие. Ангелы радуются успеху человека, а соратники и сограждане — нет: «Но в это же время тысячи глаз людских уснуть не могут. Мешает он им. Власть у него многая… Но радостью он правит. И доносы летят». Глубокая травма заставляет болеть чуткие души и запускает неизлечимые болезни.

Конечно, гравитация тянет вниз (а точнее, в могилу), но она нередко творит дивные по красоте явления. «— Как удивительны водопады! — говорит Христик», сын автора, в прологе к книге. Притяжение земли вытягивает водные струи, которым мы так изумляемся. Точно такой же эффект производит прорвавшийся в высоты дух, приземляемый материей. Гравитация убивает тогда, когда люди не умеют ее использовать для своих возвышенных целей. Собственно о полете, который должен обязательно состояться в результате борьбы с гравитацией, и говорит Михаил Бузник. Некоторым читателям его стихи-озарения могут показаться непонятными и даже трудными для восприятия, но на самом деле он рассказывает о самых простых и элементарных вещах: Вера, Надежда и Любовь и их мать София учат видеть мир глазами любви, благодаря чему тленное становится вечным, а тяжелое — летающим. Таков секрет «невесомой навигации», о которой вопрошает Христик.

Вот почему притяжение все-таки было преодолено. Каждое научное достижение Христофора (Виктора) Бузника, о котором говорится в книге его сына, — это пунктирное изображение победного полета человека, одержимого творческой мыслью. Поразительны финальные аккорды его биографии-поэмы: зная о своей скорой кончине, ученый, превозмогая боль, дописывает свою последнюю книгу. Кроме Христофора (Виктора) Бузника и Владимира Чайки в книге «Прочь — гравитацию» появляются многие и многие люди, несущие светоносные энергии, раздвигающие тесноту и темноту и переносящие читателя ввысь: Параджанов, Солженицын, Ойстрах, Шостакович, Гилельс, Некрасов, Шпаликов и др.

Особая роль в книге отведена сыну Христофорчику. Это реальный мальчик, чьими рисунками оформлена книга. Но в то же время он Человек, которому еще предстоит стать зачинателем нового жизненного цикла. С ним автор ведет самые сокровенные разговоры. Он — маленький мудрец, которому открыто сакральное знание. Своим умением видеть мистическую сторону вещей и задавать «детские» вопросы, сын помогает отцу писать «Прочь — гравитацию». Он присутствует практические во всех текстах книги, и ему доверены все тайны жизни, вот почему уже прологе автор выражает надежду, что именно Христофорчик сможет превратить книгу «в чайку или голубя — которые избавятся от всякого притяжения земного! — криками прорезанного». И он же в эпилоге выступает как «пророк», объясняющий причину, по которой мечта о полете так часто оказывается нереализованной: «Люди от всего тленного освобожденные — МОГУТ ИЗ КАМНЯ ВОДУ ИСТОЧАТЬ! Но почему от желающих их убить — отбоя нет?» Человеческая злоба и зависть подрезает крылья.

Михаил Бузник в своих озарениях видит мир отраженным в глобальных космических процессах, спланированных на небесах, и таким образом творит мифологию жизни земной. Ему интересны прежде всего те люди, которые сумели преодолеть гравитацию — дух тяжести. Вот почему, несмотря на трагические тона, в которые окрашена книга, Михаил Бузник учит Человека летать. Для этого нужно совсем немного: перестать жить во лжи, почаще смотреть в Небо и не бояться расправить крылья!

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

Михаил Бузник
Прочь — гравитацию
Фрагмент об озере, потерявшем страх
НГ Ex-Libris. 21.11.2013