От автора

«Ваш приезд в Прибалтику объединит нас и с другими русскими…» Вместо предисловия


Глава 1. ДОЛГОЕ ПРИБЛИЖЕНИЕ

Творческие связи
Знакомый незнакомец
«Здесь Вас встретят с радостью…»    
Отложенный замысел
Нужда заставила        
Антрепренеры и бюрократы


Глава 2. В ЛИТВЕ

Debes, ergo potes
«Историческая родина»
Литовское хлебосольство
Эксцессы национализма
Человеческое, слишком человеческое
Среди новых друзей
Последние дни в Каунасе

Глава 3. В ЛАТВИИ

От Мейтене до Риги
Превосходный чтец
«Провал получился полный…»
«Грязный старикашка»
«…По крайней мере Шекспир»
«Он холоден, замкнут, недоступен»
«Смешанные чувства»
Даугавпилс


Глава 4. В ЭСТОНИИ

«Пренеприятный человек»
«Мэтр» и «неофиты»
«Афины на Эмайыги»
«Матерый политэмигрант»
Тарту – Тапа – Таллин
Эстонская столица
Под занавес

Послесловие

Примечания
Аббревиатуры


Приложение
Стихотворения русских поэтов Прибалтики, посвященные И.А.Бунину

Краткая библиография
Аннотированный именной указатель

ОТ АВТОРА

Прибалтийское турне И.А.Бунина нельзя назвать белым пятном в личной и творческой биографии писателя: сам по себе этот факт хорошо известен не только специалистам-буниноведам, но и некоторой части широкой читательской аудитории (в особенности — представителям русских диаспор Прибалтики). Однако подобная осведомленность носит по большей части ограниченный и фрагментарный характер.
О пребывании Бунина на прибалтийской земле знают главным образом благодаря воспоминаниям тех, кто в той или иной мере был близок к писателю в ходе его поездки. В числе таковых — литовский критик и литературовед К.Корсакас, рижский журналист А.К.Перов, тартуская учительница и поэтесса В.В.Шмидт, таллинский литератор Ю.Д.Шумаков. Однако, как известно, мемуары — не самый надежный источник информации о тех или иных событиях и лицах, и в случае с бунинским турне это правило лишний раз подтверждается. Безупречными с точки зрения достоверности могут считаться, пожалуй, только свидетельства В.В.Шмидт. В воспоминаниях К.Корсакаса и А.К.Перова имеются отдельные фактические неточности. Что же касается многочисленных историко-литературно-мемуарных очерков Ю.Д.Шумакова, то степень их документальности вообще практически равна нулю: это, по существу, вымышленные мемуары, в них вымысел преобладает над фактами.
Немалую роль в популяризации бунинского турне сыграл сборник «Последнее свидание: Материалы о посещении И.А.Буниным Прибалтийских государств в 1938 году» (Таллин, 1992). Основу этого издания составили публикации в русской и национальной прессе Литвы, Латвии и Эстонии (прибалтийская пресса уделила самое пристальное внимание приезду нобелевского лауреата). К сожалению, в сборнике отсутствует научный аппарат, и это обстоятельство существенно снижает его научную ценность. Изрядно портит впечатление от книги и обилие всевозможных неточностей и прямых искажений фактов во вступительной статье, принадлежащей перу все того же Ю.Д.Шумакова.
В 1960–2000-х годах были опубликованы и другие материалы, имеющие то или иное отношение к бунинскому турне по Прибалтике. Особо следует отметить книгу С.А.Журавлева «Вечера И.А.Бунина в Балтийских странах в 1938 году» (Рига, 2003). Именно С.А.Журавлев составил «латвийскую» часть «Последнего свидания», которую он и воспроизвел с некоторыми дополнениями в своем собственном сборнике. Приходится лишь сожалеть о том, что и в этой книге не нашлось места для научного аппарата, столь необходимого в подобных изданиях.
Что же касается исследовательских работ о прибалтийском турне Бунина, то их крайне мало и носят они по преимуществу явно компилятивный и, так сказать, «локальный» характер: в одних речь идет о посещении Буниным Литвы, в других — Латвии, в третьих — Эстонии. Существует также ряд исследований, в которых бунинский визит в Прибалтику лишь упоминается, причем в иных случаях — с грубыми фактическими ошибками.
Все это я старался учесть, приступая к работе над собственной книгой о прибалтийском турне Бунина. В ней я хотел не только воссоздать во всех подробностях бунинский визит в прибалтийские государства, но и развенчать те мифы, которые годами вокруг него создавались. Поэтому книга основана главным образом на разнообразных документальных материалах — как уже опубликованных ранее, так и доселе неизвестных. К числу последних относятся, в частности, официальные документы, напрямую связанные с организацией бунинского турне и обнаруженные мною в национальных архивохранилищах Литвы, Латвии и Эстонии. <...>

РЕЦЕНЗИИ

Виктор Леонидов
Триумф эмигранта
Как Иван Бунин почти вернулся в Россию


21 апреля 1938 года. Поезд Берлин–Рига пересекает литовскую границу. Перрон пограничного города Вирбалис переполнен. Толпа журналистов, местных деятелей русской культуры, учителей, руководство города. Потому что прибыл нобелевский лауреат, великий писатель, гордость зарубежной России. «Белоэмигрант», в ту пору проклятый на своей родине, которой он принес такую славу. Иван Алексеевич Бунин.
Визит блистательного мастера прозы был не просто литературным событием. Бунин напоминал тысячам русских граждан бывшей империи о величии своей культуры. Он стал своего рода символом, знаменем российских изгнанников, примером, что их тягостное пребывание в эмиграции не было бессмысленным и напрасным.
Его трехнедельное турне по странам Балтии стало на первый взгляд  полным триумфом. Рига, Каунас, Даугавпилс, Тарту, Таллинн. Переполненные залы, чтение писателем своих рассказов, бесконечные интервью, банкеты, встречи с учащимися русских гимназий. И кто мог представить, что те дни станут одной из последних культурных вершин независимых стран Прибалтики. До 1939 года оставалось совсем немного.
«Часто думаю: как незаметно прошло такое огромное событие — исчезновение целых трех государств: Литвы, Латвии, Эстонии! Поиграли больше 20 лет во все это — и вот точно ничего этого не было!» — записал впоследствии Бунин в 1940 году в своем дневнике.
Для нобелевского лауреата, безусловно, тур по Балтии был своего рода возвращением в Россию. Едва успев въехать в Литву, он сказал своим спутникам, глядя в окно: «А знаете, лес тут у границы уже совсем на русский похож. Это не французский лес. Сосна. Приятно».
Правда, странно, что, побывав в Эстонии, Иван Алексеевич так и не нашел времени съездить в Печорский край, в Изборск, по условиям Тартуского мирного договора 1920 года отошедших в Эстонию. Из некоторых мест этого древнего русского края в хорошую погоду были видны купола Свято-Троицкого собора в Пскове, находившегося, естественно, на территории СССР. Впоследствии ряд исследователей, не жалея красок, описывали сцену якобы имевшей место молитвы писателя в Псково-Печерском монастыре.
Как и что происходило на самом деле, как готовилось и проходило прибалтийское турне, день за днем, что писали по горячим следам газеты, в каких залах проходили выступления и что вспоминали те, кому  посчастливилось встречать Бунина на балтийской земле или быть там на его вечерах, теперь можно узнать совершенно точно. Под эгидой Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына увидела свет книга Антона Бакунцева «И.А. Бунин в Прибалтике: Литературное турне 1938 г.».
Основное, что привлекает, — это огромное количество источников, на базе которых выстроена книга. Конечно, просмотрен весь комплекс русских газет — от знаменитой рижской «Сегодня» до, к примеру, всеми забытого каунасского листка «Эхо». Архивные материалы — автор сумел использовать фонды Литовского архива литературы и искусства, Латвийского государственного исторического архива, Эстонского государственного архива, легендарного собрания Русского архива Лидсского университета в Англии. Все это вместе воссоздает картину не только полного и триумфального успеха, о котором трубили ведущие русские газеты Прибалтики, но и целый клубок подспудных и не всегда лестных для великого писателя оценок.
К примеру, стоило Ивану Алексеевичу в одном из первых интервью обмолвиться о своем древнем литовском происхождении, как ряд русских читателей почувствовали нечто вроде оскорбления своих национальных чувств. Или, как явствует из найденных автором писем, многие, пришедшие на встречи с писателем, хотели услышать нечто новое, а не чтение уже широко известных и опубликованных произведений. Некоторые считали, что Иван Алексеевич был слишком надменен и относился к публике, как к восторженным провинциалам.
Конечно, характер Бунина, его вызывающий аристократизм были хорошо известны. И все же, наверное, дело было в другом.
Просто подавляющее число тех, для кого была важна встреча с писателем, хотели видеть в нем своего рода вождя, лидера, который бы способствовал духовному сплочению людей, утративших с исчезновением Российской империи Родину. Могучее слово Бунина было для них штандартом, знаменем, под которым можно было отправляться в новый бой. Однако для этой роли Иван Алексеевич совершенно не был готов. И  более того, вообще на нее не претендовал.
Здесь, судя по всему, и кроется причина прохладного приема, иногда встречавшего писателя.
И все же трехнедельный тур Бунина стал огромным событием для всех и  прежде всего для самого мастера. Пусть даже это путешествие напрямую и не отразилось в его творчестве. Слишком важен и серьезен для сотен россиян, живших в странах Балтии, был визит одного из самых гениальных людей, когда-либо писавших на русском языке.


Самуил Лурье


Жарко сейчас в Петербурге. Худ. прозу читать невозможно: расплывается перед глазами; слова стекают с букв.
А тут факты — холодные, кислые, мелкие.
21 апреля 1938 года классик прибыл из Парижа в столицу тогдашней Литвы — Каунас.
12 мая, уже из эстонской столицы, убыл восвояси.
Между этими числами побывал еще в Риге, Даугавпилсе и Тарту.
Выступил перед публикой в общей сложности семь раз: читал свои (опубликованные) воспоминания о Льве Толстом, Шаляпине и о других, кого пережил, а также рассказы про любовь.
Это называлось — лекции. После лекций непременно бывали банкеты. Выслушивал здравицы, благодарил. Раздавал интервью. («...Проявлял живой интерес к литовской культуре и признавался, что никогда не читал литов­ских авторов...»)
Представители общественности всю дорогу, здороваясь и прощаясь и по­сле каждого тоста норовили троекратно, по-русски, облобызать. Пройтись скользкой щетиной своих бород по беззащитному лицу. Это раздражало; наконец, в Таллине, когда очередной бывший соотечественник поплыл навстречу с хлебом-солью и нацелился щекой:
— Сбрить! — оскалился классик. — Украшение вот это ваше — сбрить!
Скука смертная, погода скверная, и заплатили, по-видимому, гораздо меньше, чем он ожидал. По гонорарной ведомости Литовского гос. театра А.В.Бакунцев установил: за первую лекцию — всего 200 литов, т.е. около тысячи франков; ну и, стало быть, на круг хорошо если тысяч десять, и то не факт. Это нобелевскому-то лауреату. Стоило тащиться через пол-Европы. Если бы хоть двадцать тысяч — куда ни шло. На несколько месяцев тишины. Премия, как известно, давно профершпилена, я сейчас не помню — каким способом (вы-то, конечно, помните), но восхищаюсь.
Изволь теперь на старости лет ублажать провинциальную публику модуляциями голоса. Безрассудный, несчастный, простуженный.
Обычное его средство примирения с действительностью — разговориться о пустяках с новой миловидной знакомой — на этот раз не помогло. Подвернувшиеся миловидные — все три — полагали, что уж кто-кто, но великий-то писатель должен понимать, какие они глубокие личности. Их совершенно не устраивал разговор о пустяках.
Одна разгневалась; подруге написала: «Увидев меня, он начал немного пускать слюни, но я очень скоро смылась. Отвратительный грязный старикашка! Вот еще одним разочарованием больше...»
Другая тоже осталась недовольна и даже пеняла впоследствии (тоже в письме) самому Бунину: зря он, де­скать, разговаривал с ней так: «то и дело прячась за тон легкой беседы с недурно выглядящей женщиной за тридцать лет, у которой непременно должна случиться вскоре какая-нибудь сердечная катастрофа...»
А третья была графоманка. Пустякам она (самая молодая из всех) внимала, конечно, и кое-какие приберегла для мемуаров («Вы чувствительная. Когда полюбите — будете мучиться. Я тоже был такой. И много мучился...»). Но неуклонно стремилась к поставленной цели: заставить классика выслушать как можно больше ее стихотворений. Опомнилась только у вагона. Сообразила, что больше никогда. «Хотелось сказать, что очень его люблю, а сказала только: „Иван Алексеевич“. Он наклонился и крепко, бережно поцеловал меня в щеку».
Ну и еще кое-что случилось. Накануне, в последний вечер, в концертном зале «Эстония». Подошла, улыбаясь, округлая старушка: «Узнаёте меня?» Оказалась его первой любовью и вообще первой женщиной. Орловская губерния, шестнадцать лет, он в третьем классе гимназии; она — гувернантка в помещичьем доме. (По-видимому, между второй и третьей Мойрой стоит вязальная машина.) К счастью, его торопили: прощальный банкет в «Золотом льве», цвет интеллигенции, неудобно заставлять ждать.
Все эти замечательные события рассказаны уже в нескольких других книжках. Однако ж, по мнению А.В.Бакунцева, там не обошлось без ошибок, а кое-кто кое-что и приврал. Главное же — ни один из его предшественников не озаботился созданием «научного аппарата, столь необходимого в подобных изданиях».
А он сверил воспоминания и письма персонажей этого сюжета с сообщениями прессы и разными официальными документами. Каждый сообщенный факт подтвердил (иногда и отменил) цитатой, про каждую цитату написал, откуда она. Изготовил и приложил именной указатель. Хорошая, одним словом, работа.
Вот если бы еще без политики. «Здешние русские не могли разделять радости коренных народов этого края, якобы „угнетаемых царизмом“». Да, вероятно, не могли. Но какой смысл в этом язвительном «якобы», если через две строки — мечтательный вздох: «Когда Прибалтика еще была частью Российской империи, местные русские наравне с немцами считались господствующей нацией»? Фраза уничтожает фразу. Ну да ничего.
Летом 1940-го независимые государства Прибалтики перестали существовать. Как и публика тех концертов и тех банкетов. Кого увезли в лагеря, кого убили на месте. Графоманка уцелела. Гувернантка, — сказано в книге, — «бесследно исчезла». Осенью 1940-го Бунин написал «Антигону».

ОБ АВТОРЕ

Антон Владимирович Бакунцев (р. 1973, Таллин) — кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Научно-исследовательского центра Дома русского зарубежья им. А.Солженицына, доцент кафедры редакционно-издательского дела и информатики факультета журналистики Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова.
Автор свыше 90 публикаций в научных и научно-популярных изданиях Москвы, Санкт-Петербурга, Нью-Йорка, Таллина, Одессы. Научные интересы: жизнь и творчество И.А.Бунина, история печати Белого движения, история литературы и журналистики русского зарубежья.
Подробнее

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

• Антон Бакунцев
  Как готовилось бунинское турне по Прибалтике
  Новый журнал» № 270, март 2013 г. 
  
  См. также:
  
  • А.В. Бакунцев Лекция И.А. Бунина «Великий дурман» и ее роль в личной и творческой судьбе писателя