Предисловие

Глава 1
Русская колония среди иностранных общин Александрии до 1920 г.
            1.1. Александрия сквозь века
            1.2. Иностранные общины Александрии
            1.3. Условия формирования и становление русской колонии Александрии до 1917 г.
            1.4. Политическая практика русских эмигрантов в Александрии до Октябрьской революции

Глава 2
Русская белая эмиграция в Александрии в 1920–1952 гг.
            2.1. Массовый исход эмигрантов из России. Транзитные лагеря в Сиди-Габере, Аббасии, Телль аль-Кебире и Исмаилии
            2.2. Лагерь Сиди-Бишр в Александрии
            2.3. Русская община после Сиди-Бишра: численность и род занятий эмигрантов
            2.4. Социально-политическое положение колонии
            2.5. Российские дипломаты и эмиграция
            2.6. Русская эмиграция и социально-культурная жизнь Александрии

Глава 3
Русская культура и Александрия
            3.1. Русская культура и Александрия
            3.2.Эмигрантская поэзия Александрии

Заключение
Приложения
Примечания
Альбом

Считается, что после Февральской и Октябрьской революций, Гражданской войны и специальных мер Совнаркома по высылке интеллигенции из Советской России, например, «философским пароходом», за пределами страны оказалось 2,5 млн человек, в том числе в Китае — 600 тыс., во Франции — 400 тыс., в Турции — 100 тыс. и т.д.
О центрах русской эмиграции первой волны опубликовано много литературы — «Русский Нью-Йорк», «Русский Берлин», «Русский Харбин» и т.п. Разумеется, будут написаны и другие книги, посвященные средоточиям русского рассеяния. Материалы, обладателями которых мы стали, дают основание говорить о «Русской Александрии».
До конца 80-х гг. прошлого столетия тема русской эмиграции привлекала внимание отечественных исследователей, но была непроходной. Лишь с развитием интереса российской общественности к этому запретному прошлому, после посещения Президентом РФ В.В.Путиным кладбища белоэмигрантов Сент-Женевьев-де-Буа в окрестностях Парижа российские власти дали «добро» представителям архивных учреждений и библиотек на открытие этой запретной темы для отечественных исследователей.
Так, в фонде № 317 «Дипломатическое агентство и Генеральное консульство в Египте» в Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ) сравнительно недавно появилась опись № 820/3, которая содержит более чем 300 единиц хранения, состоящих из сведений о русской белой эмиграции вплоть до 30-х гг. минувшего века. То же самое можно сказать в отношении Архива внешней политики России (АВПР), где в руках исследователей оказались доступными материалы о белой эмиграции в 20–50-х гг. ХХ в.
В описи №820/3 имеется духовное завещание Чрезвычайного посланника и Полномочного министра Российской империи в Египте с апреля 1905 г. Алексея Александровича Смирнова, который не признал Советскую Россию и находился в Стране пирамид вплоть до своей кончины в феврале 1924 г.
Кроме этого, третья опись содержит интересные сведения о последних годах существования Российского посольства, а после лишения россиян капитуляционных прав в октябре 1923 г. — Русской миссии; о переписке Миссии с центральным эмигрантским кабинетом в Париже, правительствами различных стран, международными организациями, представительствами зарубежных государств в Каире, англо-египетскими властями. Эта опись включает интересные данные о расходах Миссии, составе русской колонии, занятости русских эмигрантов, моральных и материальных трудностях, которые они испытывали. Кроме того, здесь можно найти полезную информацию о внутриполитической обстановке в Египте, о Первой мировой войне, деятельности различных международных организаций в этой стране. В описи № 3 содержатся сведения о русских военнопленных и раненых, доставленных с полей фронтов Первой мировой войны, а также о беженцах из Палестины, покинувших ее в результате боевых действий между британской и турецкой армиями.
Обнаружение автором копии завещания А.А.Смирнова повысило интерес как к его личности, так и в целом к колонии русских эмигрантов в Египте. Выяснилось, что бывший посланник похоронен на погосте греческого православного монастыря Св. Георгия в южном Каире.
Сравнительно часто бывая в столице Страны пирамид на научных конференциях, в командировках и на общественно-политических форумах, автор несколько раз предпринимал попытки найти могилу дипломата. И лишь 4 января 1999 г., спустя 75 лет после его кончины, удалось ее обнаружить. Здесь же на кладбище располагаются отдельные захоронения и братская могила россиян из первой волны русской эмиграции 20–60-х гг. ХХ в. и сооруженная над «русским склепом» часовня. <…>

Ольга Неклюдова
«Добрее египетских феллахов, пожалуй, нет никого на Ближнем Востоке»
Известный востоковед Геннадий Горячкин в интервью «МК в Египте» рассказывает о своих поездках в Страну пирамид и работе над книгой «Русская Александрия»

«МК в Египте», № 01(031), 16-29 января 2011 г.

Доктор исторических наук, профессор Института стран Азии и Африки, автор целого ряда публикаций о Востоке, в том числе и о Египте, Геннадий Васильевич ГОРЯЧКИН в период с 2000 по 2005 год был директором Российского центра науки и культуры в Александрии. В конце прошлого года в Каире прошла презентация его новой книги «Русская Александрия». Издание, напечатанное при содействии Департамента по работе с соотечественниками за рубежом МИД РФ, посвящено эмиграции первой волны в Египет.

– Геннадий Васильевич, расскажите, пожалуйста, как проходила работа над книгой.

– Тема русской эмиграции в Египте вообще и в Александрии в частности заинтересовала меня еще в конце 70-х годов, когда я начал работать в Архиве внешней политики Российской империи. Там мне стали попадаться материалы о русских эмигрантах. А запретный плод всегда сладок. Правда, цензор архива неизменно вырезал этот материал, но ведь из головы не вырежешь.
До конца 80-х годов тема эмиграции была непроходной. Лишь после посещения президентом России Владимиром Путиным кладбища белоэмигрантов в окрестностях Парижа российские власти дали «добро» архивам и библиотекам на предоставление материалов по этому вопросу для исследователей. Так, в одной из архивных описей мне удалось найти духовное завещание Чрезвычайного посланника и Полномочного министра Российской империи в Египте с апреля 1905 года Алексея Смирнова (1857–1924), который не признал Советскую Россию и остался в Египте. Бывая в Каире в командировках, я пытался обнаружить место захоронения Смирнова, но только в январе 1999-го это удалось сделать. А летом 2000 года в Александрии произошла незабываемая встреча с Татьяной Монти, дочерью эмигрантов, которая предоставила свои архивы. Затем по ее приглашению в Александрию приехали дочь и внучка александрийского консула Александра Петрова (1876–1946). Таким образом постепенно собирался материал для книги.

– А как издавалась «Русская Александрия»? Долгим ли был путь от рукописи до издания?

– Издавалась книга сравнительно быстро, но писалась долго, поскольку вобрала в себя не только изучение проблем русской эмиграции в Египте, но также рассмотрение комплекса различных сведений и знаний об этой стране на протяжении длительного времени.

– Вы приехали в Египет впервые студентом. Какое впечатление тогда произвела на вас Страна пирамид?

– В Египет я прибыл в первый раз после Шестидневной войны в 1967 году, в составе группы советских студентов, нас было 15 человек. 1 ноября мы приплыли на теплоходе из Одессы в Александрию, а 2 ноября были уже в Каире, где нас разместили в Университетском городке в Бейн ас-Сараят. Пробыли в стране до середины августа 1968 года, стажируясь на историко-филологическом факультете. Одновременно я собирал материал для моей дипломной работы – она называлась «Формирование рабочего класса Египта в 1952–1968 гг.».
Конечно, Египет произвел большое впечатление. Эта страна отвечала нашим чувствам и чаяниям. Мы уже четыре года изучали арабский язык, а также египетский диалект. А до этой поездки у нас, в Москве, гостила группа студентов-египтян, с некоторыми из них мы дружим и по сей день. Вот это и есть главный результат первых поездок.
Огромное впечатление было тогда от Средиземного моря, Александрии с ее пальмами. Мы радовались этой поездке не только потому, что вплотную столкнулись на практике с арабским языком и арабской действительностью, но и потому, что находились вдалеке от родительской опеки, чувствовали себя самостоятельными при расходах небольших денег (стипендия составляла 47 египетских фунтов). Ездили по всей стране, побывали в Асуане, Думьяте, Файюме и в других местах.
Вспоминаются блестящие организованные поездки по линии одного клуба в Докки, прекрасные вечера, где неизменно исполнялась «Калинка-малинка». В то время с нами стажировались югославы, французы, немцы, поляки, вьетнамцы, молодежь из других арабских стран. Время, проведенное в 1967–1968 годах в Египте, — лучший период моей жизни. Я до сих пор считаю эту страну второй родиной.

– Что означает Александрия лично для вас? Было ли предчувствие, что этот город займет в вашей жизни особое место? И какие его уголки наиболее любимы?

– Как я уже отметил, мы прибыли сначала в Александрию, где я впервые ступил на египетскую землю. Предчувствие того, что Александрия – первый арабский город, который я увидел, — займет особое место в моей жизни, было. Ну а потом довелось работать там, собирать материал для книги.
В Александрии самые любимые места — это, конечно, Монтаза, Аттарин, бесподобная набережная, «Александрина», Сигал, александрийские кофейни, особенно в Азарите («Си Омар»), в Шатби («Гумхурийя»). Я любил и люблю кальян, хотя и не курю сигареты. Мне кажется, что он помог мне понять и поймать восточный кайф, столь необходимый для отдыха и размышлений. Очень любил рыбалку на «северном берегу». До сих пор помню названия рыб — «галянфиш», «бури», «денис». На северном побережье я написал большинство своих книг, изданных на арабском языке в александрийский период.

– Какое ощущение возникло, когда вы «углубились» в историю русской Александрии? Что-то изменилось в вашем восприятии города?

– Конечно, я стал больше понимать александрийцев, их доброжелательность, историческую специфику города. Мне кажется, что благодаря рядовым жителям я также начал лучше говорить по-арабски. Даже научился отличать александрийский диалект от каирского. И думаю, по своей красоте Александрия — действительно «невеста» Средиземного моря.

– Если говорить об эмиграции прошлых лет, то получается, что люди когда-то просто жили, зачастую «выживали», преодолевая трудности, а теперь это стало историей. Кто-то заметит: а нужно ли это изучать? Что бы вы ответили тем, кто задает подобные вопросы?

– Ответ простой — без прошлого нет будущего. Нужно учитывать прошлое, чтобы не делать ошибок в будущем. Нельзя снова наступать на те же самые «грабли». К тому же, мне кажется, что изучение прошлого делает человека более добрым.

– По рождению вы сибиряк. Как пришла мысль поступить в Институт восточных языков, связать свою жизнь с востоковедением?

– Сибирь — это тоже Восток, можно назвать Дальний Восток. Еще с детства мне хотелось увидеть восточные страны, Африку. Этим, вероятно, и объясняется мой выбор.

– Вы — профессор Института стран Азии и Африки. Скажите, пожалуйста, насколько популярна сейчас профессия востоковеда? В каких сферах работают сегодняшние выпускники этого вуза?

– Институт стран Азии и Африки готовит социологов, экономистов, историков, переводчиков, лингвистов, литературоведов, связанных, главным образом, с Востоком. Здесь же обучаются будущие журналисты-международники, писатели, бизнесмены, инженеры, военные, дипломаты. Хорошее базовое образование, отличное знание нескольких языков дают нашим выпускникам заметное преимущество в выборе места работы в Афро-азиатском регионе. Да и не только здесь — в Европе, Америке и т.д. При этом не стоит также забывать, что наш институт — это составная часть самого главного вуза России, а именно: Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова.

– А вы работали в других арабских странах, кроме Египта? У вас есть публикации о них?

– Я бывал во многих арабских странах, в основном в кратковременных поездках, в том числе: Ираке, Сирии, Бахрейне, Ливии, Тунисе. Однако продолжительное время работал только в Египте — в общей сложности свыше десяти лет. У меня есть научные работы по Ираку, Бахрейну, Саудовской Аравии, другим государствам Персидского залива. И это важно, потому что в МГУ я преподаю историю арабских стран, а не только Египта.

– В чем, на ваш взгляд, заключается главное отличие Египта от других арабских государств?

– Это для меня самый сложный вопрос. Может быть, я и ошибаюсь, но добрее египетских феллахов, пожалуй, нет никого на Ближнем Востоке. Многовековая непростая египетская история научила жителей Страны пирамид трудолюбию, терпению, доброте, природной смекалке.