«Путник с Востока» — так назвал Константин Чхеидзе четвертый роман из семи, созданных им в изгнании. Он писал его в Праге в 1941 г., на двадцать первом году своей эмигрантской жизни. Через судьбу главного героя Алеши, имя которого отсылало к «Братьям Карамазовым», роману, глубоко поразившему его еще в юности, писатель, философ, публицист рассказывал о Кавказе, о тех людях, с которыми сводила его судьба, прочерчивал изменчивую ее траекторию, столь знакомую тем, кто, подобно ему, прошел все этапы белой трагедии: Константинополь — Болгария — Чехия. Неразрывно сплетал в символическом заглавии романа план автобиографический и план историософский, ставя своего путника в ряд тех «искателей Града», что на протяжении веков шли по пространству земли в чаянии всеразрешающей правды.
Увы, роман, писавшийся на огромном напряжении сил, так и не увидел света. Цензура оккупированной Чехословакии не пропустила его. А спустя четыре года, когда в Прагу вошли советские войска, Чхеидзе был арестован органами СМЕРШ, и начался крестный путь на Восток, но не на благословенный Кавказ, а в сибирские лагеря. И лишь в 1955-м судьба возвратила его в Прагу, почти повторив для писателя, приближавшегося к порогу шестидесятилетия, траекторию юности.
Чехословакия, давшая братский приют 30 тысячам русских эмигрантов, была для Чхеидзе его «домом в изгнании». И как писатель он в большей степени стал явлением чешской литературы. Впрочем, за годы пражской жизни сей «путник с Востока» так и не начал писать по-чешски. Все его произведения писались по-русски, сначала от руки, потом на старенькой машинке, верно служившей ему многие годы, и лишь затем переводились на чешский язык. Во многом именно благодаря Чхеидзе в сознание чешских читателей вошел образ Кавказа — во всей его многогранности, исторической, духовной, культурной. В 1930-е гг., вдохновляемый миссией духовного посредничества между чешской и русской культурами, талантливый критик и эссеист активно знакомил читателей чешских газет и журналов («Venkov», «Akce kulturní, sociální, politická», «Rozhledy po literatuře a umĕní», «Elán», «Brázda», «Ruch filosofický», «Literární noviny» и др.) с русской философией и литературой, рассказывал о классиках «золотого века» (А.С.Пушкине, Л.Н.Толстом, Ф.М.Достоевском) и о современных писателях (А.М.Горьком, В.В.Хлебникове, В.В.Маяковском, А.А.Ахматовой, Б.Л.Пастернаке и др.), о «московском Сократе» Н.Ф.Федорове, писал о советской и эмигрантской литературе… Отечественному историку литературы эта сторона его деятельности практически неизвестна.
Историки пореволюционных течений русского зарубежья знают Чхеидзе как одного из деятелей пражского евразийства, хотя целостное исследование его роли в евразийском движении конца 1920-х — начала 1930-х гг. еще ждет умного и энергичного ученого, не боящегося «архивной» пыли. Специалисты по творчеству Н.Ф.Федорова пишут о нем как об одном из последователей «Философии общего дела», создателе архивного собрания «Fedoroviana Pragensia», представляющего собой ценный источник для изучения влияния идей «московского Сократа» на духовные искания эмигрантов первой волны. Но все это лишь отдельные грани творческого облика Константина Чхеидзе, ипостаси, тускнеющие в оторванности друг от друга и лучащиеся богатством красок только тогда, когда оказываются соединенными неслиянно и нераздельно, являя «великую тайну» и неисчерпаемость личности.
В книге, которую читатель держит в руках, сделана попытка хотя бы на шаг приблизиться к этой тайне, представить творчество К.А.Чхеидзе в его многогранности, в многоголосии жанров (очерк, рассказ, повесть, статья, заметка, эссе, письмо и т.д.), в сплетении тем и мотивов, перетекающих из прозы в публицистику и из публицистики в прозу, одушевляющих общественную активность писателя и одновременно звучащих в статьях о литературе. Пока эти связи могут быть намечены только пунктирно. В небольшой том не вместить наследия сорока пяти творческих лет (1919–1945, 1955–1974). Да и вернуть художественное наследие К.А.Чхеидзе русскому читателю во всей полноте представляется невозможным, ибо русские тексты большинства его романов утрачены.
Впрочем, вопреки трезвому рассудку, нашептывающему, что рукописи все же горят, хочется написать: представляется пока невозможным и еще не разысканы, ибо вера в реальность чуда неотменима в душе человека. Не зря же утверждал Лермонтов, любимый поэт Чхеидзе, в стихотворении, которое Константин Александрович часто цитировал: «Когда б в покорности незнанья / Нас жить Создатель осудил, / Неисполнимые желанья / Он в нашу душу б не вложил…»
<...> 

Виктор Леонидов

Кавказ, Прага и Озерлаг

Народолюбиво настроенный горский интеллигент Константин Чхеидзе

НГ-Exlibris от 25.07.2013 г.

Кавказ, горцы, легенды и мифы, рождавшиеся в неприступных горах, всегда составляли главный смысл его жизни. Даже вернувшись в 1955 году в ставшую родной Прагу после 10 лет, проведенных в заключении в Сиблаге и в Озерлаге, он первым делом попытался издать книгу сказок кавказских народов «Орлиная скала». И псевдоним взял соответствующий: Аль — Костан. «Костан — это мое имя, как оно произносится в Кабарде. А.Л. — начальные буквы имени моего отца, Александра», — объяснял впоследствии Константин Александрович Чхеидзе.

Русский по матери, по отцу грузин, Чхеидзе с раннего детства жил на перекрестье самых различных культур, языков и верований. Благо родной Моздок давал для этого все возможности. «Кавказ, удивительно сочетающий в себе цветущие долины, жители которых мгновенно перенимают все завоевания культуры, с мрачными теснинами, где возможно встретить не только Средневековье, но подчас и пещерный период, — Кавказ как бы заключает в себе все времена и все письмена, оставшиеся от веков. Поэтому кавказцу легче, чем кому другому, понять и воспринять дух разных веков. Переезжая из современного города, расположенного на железной дороге, в горный аул, куда ведет вьючная тропа, он за несколько часов проделывает путь нескольких веков. Кавказ — музей мировой истории. В нем находятся древние скрижали, содержание которых еще предстоит разобрать», — писал Чхеидзе. И добавлял одну из самых сокровенных своих мыслей: «И, быть может, именно Кавказу предназначена великая судьба приблизиться к нахождению синтеза Запада и Востока».

Константин Алексеевич своей судьбой воплотил многое. В его жизни были и кадетский корпус, и Гражданская, когда он воевал в Кабардинском полке под началом легендарного горца, организатора антибольшевистского восстания Заурбека Даутокова-Серебрякова. После боя под Царицыном Чхеидзе вынес тело командира с поля сражения. Судьбе Заурбека впоследствии Чхеидзе посвятил свой роман «Страна Прометея». Константин Алексеевич прошел и исход из Крыма, и русский лагерь на продуваемом всеми ветрами греческом острове Лемнос, и жаркие споры о судьбах России в Праге, куда он чудом попал в 1923-м, после изнурительных работ в Болгарии. Там, в Чехии, он окончил юридический факультет Пражского университета и примкнул к евразийцам — ученым, отстаивавшим особый путь России, учитывающий и европейские, и азиатские особенности. В Чехии Чхеидзе и был арестован НКВД в 1945 году.

Еще одним страстным увлечением Константина Алексеевича стала «Философия общего дела» Николая Федорова. В учении автора, проповедовавшего воскрешение из мертвых, его особенно привлекала идея абсолютно совершенного и гармоничного общества. И, конечно, делом жизни для Чхеидзе была русская литература, которой он, без преувеличения, служил всю жизнь. Долгие годы Константин Алексеевич вел знаменитый кружок по изучению русской литературы при Русском народном университете в Праге. И все время размышлял над поисками ответов на вечные русские вопросы: какой должен был быть путь России и в чем состоит осмысление духовного опыта Кавказа в рамках российской и мировой истории. Причем Чхеидзе никак не мог разделить взгляды другого горца, также пражского эмигранта князя Эльмурзы Бековича Черкасского, сторонника полного и радикального отделения северокавказских народов от российской державы. Чхеидзе вне России Кавказ не мыслил. Его более привлекала позиция председателя Союза горцев Кавказа Ахмеда Цаликова, призывавшего «народолюбиво настроенную горскую интеллигенцию» соединиться во имя духовного возрождения.

Надо признать, что творчество Константина Чхеидзе, этого необыкновенно талантливого, яркого писателя и философа, прошло по какой-то касательной и не попало в «золотую обойму» наследия зарубежья. Наверное, одним из главных объяснений этому является публикация его произведений не на русском. Чхеидзе в свое время надоела возня с организацией публикаций в русскоязычных издательствах и газетах — свои большие работы, в том числе романы «Глядящий на солнце» и «Навстречу буре», он выпустил на чешском языке.

Писатель ушел из жизни в 1974-м, отдав последние годы жизни собиранию материалов, так или иначе связанных с именем Николая Федорова. Сегодня мы можем познакомиться с наследием Константина Алексеевича Чхеидзе, этого мыслителя и прозаика, человека, чувствовавшего пульс самых разных времен и народов. Книге предшествует фундаментальное предисловие Анастасии Гачевой. Здесь и проза, и зарисовки Гражданской войны на Кавказе и жизни в эмиграции, и литературные заметки, к примеру, о Велимире Хлебникове и Владимире Маяковском, и записки о творчестве безмерно любимого им Достоевского. Конечно, историков философии и общественной мысли привлекут статьи, связанные с евразийством и исследованиями советского общества. «Триада символов нашей веры: Россия, Любовь и Творчество», — писал Чхеидзе. Сегодня мы можем прикоснуться к его строкам.    



Виктор Леонидов


«Триада символов нашей веры: Россия, Любовь и Творчество», — писал Константин Александрович Чхеидзе (1897–1974), один из самых ярких мыслителей и литераторов русской Праги. К этому надо было добавить слово «Кавказ». Своему родному краю, как и русской литературе, Чхеидзе служил всю жизнь.

Его впоследствии путали со знаменитым меньшевиком Николаем Семеновичем Чхеидзе, возглавлявшим фракцию в Государственной думе, а затем и Учредительное собрание независимой Грузии. Правда, в отличие от политика, ставшего одним из символов грузинской свободы, он не представлял закавказские народы вне России.

По его жизни можно было бы снять фильм. Грузин по отцу, русский по матери, Константин Чхеидзе окончил Полтавский кадетский корпус и почти сразу окунулся в жар Гражданской войны. Кабардин-ский полк, бои, которые он провел бок о бок с легендарным горским организатором антибольшевистского восстания Заурбеком Даутоковым-Серебряковым. Исход из Крыма, ставший впоследствии знаменитым казачий лагерь на греческом острове Лемнос, нищета, скитания. И, наконец, Чехословакия, ставшая его второй родиной. Русский юридический факультет, публикации в газетах и журналах, выход книг. Арест НКВД в 1945 году, десять лет в лагерях, и снова Прага. Уже до конца.

Уроженец Моздока, Чхеидзе буквально с детских лет впитал в себя нравы и обычаи Кавказа, о котором впоследствии писал очерки и романы. Став в Чехии одним из самых страстных приверженцев евразийства, он видел в Кавказе своего рода Мекку объединения самых различных культур и народов. «Кавказ, удивительно сочетающий в себе цветущие долины, жители которого мгновенно перенимают все достижения культуры, с мрачными теснинами, где возможно встретить не только Средневековье, но подчас и пещерный период, — Кавказ как бы заключает в себе все времена и все письмена, оставшиеся от веков. Переезжая из современного города, расположенного на железной дороге, в горный аул, куда ведет вьючная тропа, он за несколько часов проделывает путь нескольких веков. Кавказ — музей мировой истории. В нем находятся древние скрижали, содержание которых еще предстоит разобрать», — писал он и добавлял одну из самых сокровенных мыслей: «И, быть может, именно Кавказу предназначена великая судьба приблизиться к нахождению синтеза Запада и Востока».

Произведения Чхеидзе, в основном связанные с Кавказом и  евразийскими теориями, и вошли в большой сборник «Путник с Востока», недавно вышедший под эгидой московских издательств «Книжница» и «Русский путь». Книга открывается фундаментальным предисловием Анастасии Гачевой.

Здесь и воспоминания о Гражданской войне — четкие, яркие зарисовки страшных событий на фоне вечных гор, и посвященные этим трагическим, нечеловеческим испытаниям рассказы, а также  маленькая повесть «Моменты из жизни Николая Зарина», чем-то напоминающие знаменитые записки о красном плене первого поэта «Белой лиры» Ивана Савина. Заметки о судьбах изгнанников, тех, кто выжил и добывал кусок хлеба на самых трудных поденных работах, как это было с самим автором на шахтах Болгарии; эссе, посвященные судьбам и смыслу евразийства. Неожиданные, искрометные статьи о творчестве Маяковского, Велимира Хлебникова и обожаемого Достоевского — недаром Константин Александрович долгие годы вел кружок по изучению русской литературы при Русском народном университете в Праге.

Чхеидзе обладал несомненным литературным даром, умением ясно и легко писать о сложном. Человек яростной, страстной натуры, он был также импульсивен в  размышлениях о трагедии им пережитого. Но сквозь все испытания, которые он донес до нас в своих записях, всегда просвечивала надежда.