СОДЕРЖАНИЕ

В.М. Бокова. «Покровский» Покровский  


Общее замечание о характере истории Москвы. — Покровка и ее значение в истории столицы. — Ильинские ворота. — Воронцово поле в его прошедшем. — Ильинский сквер с Плевенской часовней. — Прошедшее этой местности: яблочные ряды, народные театр и кухня. — Ильинские торговые помещения. — Политехнический музей. — Предание о зверинце и протопопе. — Проказы слонов. — Характер прежней полицейской охраны. — Шиповская крепость и ее новейшая история. — «Человеколюбивое общество» и его политика

Маросейка. — Замечания о ее названии и его происхождении. — Малороссийское подворье. — Хохловский переулок. — Дом Еремеевых и его история. — Церковь Троицы на Хохловке. — Родовое гнездо семейства Боткиных. — Заслуги семейства Боткиных перед наукой, искусством и литературой. — Петропавловская церковь и ее школа. — Ивановский монастырь. — Салтычиха, Досифея и хлыстовские главари. — Ивановская ярмарка и ее характер. — Почетная гражданка Мазурина. — Ее судьбище. — Заступничество Филарета. — Роль Мазуриной в истории Иванов­ского монастыря
       
Боярские усадьбы на Маросейке. — Другое владение «Человеколюбивого общества». — Благоразумная политика общества и ее результаты. — Свиная голова как эмблема гастрономии. — Первый гастроном Белов. — Его прежняя слава и ее последствия. — Матвеевская усадьба и дом графа Румянцева-Задунайского. — Судьба этого дома в купеческих руках. —     Вдовий дом епархиального ведомства. — Его история. — Горихвостов и Филарет. — Филаретовское женское епархиальное училище. — Его история, учебная программа и реформы в ней. — Внутренняя жизнь Горихвостовского вдовьего дома

Колыбель Катковской славы. — Пререкания Каткова и Леонтьева с Бодян­ским. — Переселение В.Ф. Корша и А.С. Суворина из Москвы в Петербург. — Кому досталось Катковское наследство? — Миллионеры Корзинкины. — Иван Иванович Корзинкин. — Его Лукулловские привычки и строительные капризы. — Покупка Карновичевских руин и построение Большой Московской гостиницы. — Великолепие нового большого Московского трактира в Корзинкинской отделке. — Рассказы о происшествии с духовным завещанием Корзинкина и о последствиях его

Церковь Успения. — Храм Трех Радостей. — Его изящество и благолепие. — Образцовый причт. — Е. Вл. Молчанов. — Его примерная заботливость о храме. — Конкурс на дьяконское место. — Пожертвование Молчанова на пользу храма и причта. — Страничка из древней истории Москвы. — Покровские ворота. — Грязи как результат болотистой почвы. — Антигигиеничность местности. — Чистый пруд и предания о нем. — Теперешнее его состояние. — Эксплуатация пруда и обывателей думным московским человеком. — Водяной и ледяной диктатор Гордеев

Постепенный исторический рост Москвы и ее заселение. — Происхождение Китай-города, Белого города и Земляного города. — Подмосковные села, проглоченные Москвой. — Лефортово и его роль в истории Москвы. — Новые аристократические местности города. — Продолжающийся рост Москвы за пределами Камер-Коллежского вала

Особенности Белого и Земляного города: изобилие и размеры частновладельческих садов. — Неряшливость обывателей вообще и в частности: домовладельцев, торговцев и промышленников. — Кавалерственная дама Лонгинова, Катков и Леонтьев, Голицынская больница, почт-директор Подгорецкий. — Отравление Неглинной. — Торговые обычаи. —
Ремесленная оппозиция чистоте и опрятности. — И.М. Филиппов. — Конгресс булочников и братья Севастьяновы

Первая вольная аптека. — Дом IV-й гимназии. — Студент Данилов и его процесс. — Антикварий Родионов. — Боткинская картинная галерея

Барашевская церковь и предание о ней. — Протоиерей Протопопов и его избушка на курьих ножках. — Дом М.А. Мазуриной. — Дворец В.Е. Морозова

А.И. Лобков и его дом. — Подрядчик Малкиель и еврейская колония близ Покровки. — Машков переулок и его достопримечательности: грязь и «Развлеченье». — Ф.Б. Миллер. — Характер и судьба его журнала. —  Дом князей Голицыных и Свиньиных. — Новиченковское наследие и его история. — Храм Иоанна Предтечи и его колокольня

Окрестности Покровки по Земляному валу. — Филантроп Гааз и его больница. — Предания и анекдоты о нем. — Никольская церковь и Курский вокзал. — Черногрязка. — Происшествие с великими князьями. — Из «добровольческой» эпохи. — Проклятый дом. — Дом Г.И. Хлудова. — Пр.И. Ме­дынцева. — Нищенский дворец князя Юсупова. — Именитые граждане Алексеевы и Борисовские. — Дом фон Дервиз. — Дом А.И. Хлудова

Что такое Басманная? — Железнодорожный мост и его история. — Разъединительная ветвь железной дороги

Церковь Никиты Мученика. — Богатство прихода. — Благосостояние причта. — Настоятели Никитской церкви. — Астроном протоиерей Капустин. — Дом Демидовых и московские легенды о их странностях. — Рассказ о постройке Воспитательного дома. — Купец Быков. — Судьба дома и сада Демидовых в руках Межевого ведомства

Газовый завод. — Дом гр. Разумовского и храм Вознесения. —Ручей Кокуй. — Демидовская гора и Дом трудолюбия. — Граница иностранной колонии в Допетровской Москве. — Немецкая кирка и школа при ней. — О старой кирке и находке в ее стенах

Салтыковские мост, улица и гора. — Единоверческая церковь. — Усадьбы Репниных и Строгановых. —  Отрасль купеческой фамилии Алексеевых-Строгановских и ее судьба. — Теперешнее состояние Строгановской усадьбы

Дом Куракиных. — Фабрика Бостанжогло. — Дом генерала Офросимова. — Кабак «Разгуляй». — Происхождение Новой Басманной. — Ее барские гнезда князей Голицыных, Шереметевых, других Голицыных, князей Урусовых, графов Перовских. — М.И. Кроткова и ее странности. — Московское гнездо Д.И. Фонвизина

Села Елохово и Рубцово-Покровское; их протяжение и границы. — Колония села Рубцова: Никольская и Ирининская. — Храмы и приходы села Покровского и Елохова. —
Церковь Богоявления в Елохове. — Предания, связанные с Никольским и Ирининским храмами. — Особенности последнего. — Значение Богоявленского прихода в истории Москвы. — Покровский собор и его судьба

Характер и наружность Елоховской Покровки. — Патриархальные нравы ее населения. — Народные концерты на открытом воздухе. — Любовь к ним простонародья. — Характер и наружность последнего участка Покровки, от Гаврикова переулка до Яузы. — Улицы Большая, Средняя и Нижняя древнего села Покровского-Рубцова. — Патриархальность местности. — Крушение Долгоруковской коляски. — Переведеновка и ее происхождение. — Чумные богачи. — Особенность переведеновских построек. — Пожары. — Рост Переведеновки. — Рязанская товарная станция

Фабричный характер Елохова и Покровского с их окрестностями. — Мастерки и мастерички. — Кулачные бои. — Частный пристав Шишковский. — Его служебные принципы и отношение к простонародью. — Судьба его служебной карьеры и память о нем в народе

Примечания
Именной указатель
Указатель московских топонимов

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ПРЕДИСЛОВИЯ

   
Еще древние заметили, что книги, как и люди, имеют свою судьбу. Судьба эта далеко не всегда справедлива и подчинена каким-то неведомым нам законам. Одни и те же книги могут долго, годами, ходить в «лузерах», отвергаемых всеми издательствами, а потом приносить славу — и немалые доходы — своим писателям. Другие, несмотря на весь талант авторов, так и тонут бесследно в текущем литературном потоке. Третьи, прогремев при жизни создателя, тихо уходят в небытие после его смерти.
Что говорить — забывали даже заведомых гениев; правда, чаще не навсегда: Шекспира перестали помнить на полтора столетия, а потом воскресили и короновали первым поэтом Англии. Что же касается литературы среднего уровня, то тут извивы книжной судьбы порою совсем непонятны. Вроде бы одного плана книги, и уровень авторов примерно сопоставим, а одна живет себе — читается, переиздается, а другая задвинута на литературное кладбище и пребывает там, почти не тревожимая даже дотошными книгоманами.
Именно такая участь выпала на долю «Очерков Москвы» Дмитрия Покровского. И тематически, и сюжетно эта книга непосредственно предваряла «Москву и москвичей» Гиляровского — но какие разные судьбы. Гиляровского читали все, а о Покровском известно лишь знатокам «москвоведения» (да и то не всем). Гиляровского издают бесконечно — и в мягкой обложке и в виде роскошно иллюстрированных альбомов, а бедный Покровский после первой журнальной публикации даже ни разу не выбрался под книжную обложку (был, правда, в сборнике «Московская старина» его кусочек, но это совсем не то). И если в советское время это обстоятельство еще можно было понять: Покровский не любил пролетариата и был повинен в других идеологических грехах, что мешало издать его в до- и постсоветскую эпохи, тем более что интерес к прошлому Москвы так велик, совершенно непонятно. Видимо, она — судьба.
Несправедливо. Будем несправедливость эту исправлять.
Дмитрий Алексеевич Покровский (1845–1894) был по рождению коренным москвичoм и при этом «покровским» не только по фамилии, но и по месту рождения. Он появился на свет в двух шагах от Покровской (ныне Бакунинской) улицы (которую сам называет «Елоховской Покровкой»), на территории древнего села Покровского-Рубцова. С этой местностью оказалась связана и значительная часть жизни будущего литератора, и его главная книга — «Очерки Москвы».
Дмитрий Алексеевич происходил из духовной среды, из семьи потомственных священнослужителей. И прадед его, и родители всю жизнь были связаны с одним и тем же храмом — св. Ирины (Живоначальной Троицы тож) на Ирининской улице (нынешней Ф.Энгельса). Не менее восьмидесяти лет семейство служило в этом храме — случай для Москвы редчайший — и успело пустить здесь глубокие корни.
Некоторые сюжеты из жизни своей семьи Покровский рассказал в «Очерках» (глава 17) — о том, как старенький прадедушка — дьякон Василий Тимофеев, спрятав в 1812 году вместе со священником храмовые ценности и ризницу под плитами пола, остался в Москве беречь священное добро (только маленькую внучку отправил в безопасное место); как претерпел от неприятелей мытарства и поругания, но миссию свою исполнил, благодаря чему Ирининский храм в числе первых смог открыться в разоренной освобожденной Москве. Эта самая внучка и была матерью Покровского. В награду за подвиг деда ей разрешено было — как водилось в духовной среде — передать своему мужу дедово место, и так о. Алексей Покровский поступил в свое время в Ирининский храм диаконом, а там постепенно сделался и настоятелем.
По всему выходило, что и Дмитрий должен был сделаться духовным лицом. Образование он получил соответствующее: сперва был в духовном училище, где, как вспоминал потом, получил «привычку к “серьезным занятиям”, “тяжелому умственному труду”», изощрил память и освоил «искусство внешнего изложения мыслей».
Потом он поступил в духовную семинарию — и здесь несколько сбился с круга. Страстно увлекся литературой, буквально «зачитался» — как классикой, так и, особенно, современными авторами, и вскоре весь погрузился в злобу дня. <...>

<...> У всякого москвича есть собственные дорогие и близкие ему городские места. У Покровского это — Покровка, понимаемая в широком смысле, как городская магистраль, ведущая на северо-восток Москвы и состоящая из нескольких перетекающих одна в другую улиц и прилегающих к ним переулков и местностей. В итоге география его повествования простирается от Ильинских ворот Китай-города до Сокольников и Лосиного острова и от Крестовской заставы до Лефортова и Рогожской слободы — огромный клин Москвы, особенно густо обросший литературой и сохранивший доныне еще довольно много исторических кварталов и зданий. Это те самые места, с которыми связаны детство и юность Покровского, и потому в повествовании рядом с немногим почерпнутым у других авторов поставлены его собственные воспоминания, рассказы родных и знакомых, слышанные когда-то байки и анекдоты и материалы собственных репортерских корреспонденций (иногда даже с очевидным самоцитированием). Получается пестрое и на редкость плотно населенное повествование, охватывающее по преимуществу период с 1850-х до 1880-х годов, но с экскурсами и в более отдаленное прошлое — от времен совсем баснословных до более близких преданий петровского и екатерининского времени, эпохи Великой чумы и Великого пожара.
Аристократические фамилии на страницах книги Покровского встречаются нечасто, как нечасты у него и сведения о культурной жизни Первопрестольной — не его это была сфера. Зато москвичей среднего круга здесь множество — десятки именитых купцов и фабрикантов, духовенство чуть ли не всех существующих в районе церквей, полицейские чины и «рестораторы», мировые судьи и лавочники, филантропы и коллекционеры. Любознательный читатель отыщет здесь и истории чем-либо замечательных домов (в том числе громко прозвучавших лет двадцать назад «палат Щербакова»), и сведения о местной святыне, и подробности существования старообрядческих общин, и детали уголовной и скандальной хроники, и целый ряд ярких этнографических подробностей — о массовых спевках на Лефортовском лугу, о кулачных боях возле Покровского моста, о народных гуляньях в Сокольниках и многом другом. Свою Москву Покровский знал, любил и замечательно описывал, и без его «Очерков Москвы» наше знание о московском прошлом не может считаться полным.