• Содержание Т.3
• Рецензии
  
• Об авторе
  

СОДЕРЖАНИЕ Т.3

Предисловие

Введение

Часть I
ЛОГИКО-ГНОСЕОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ПОНЯТИЯ ПРИЧИННОСТИ

[Вступление]

Глава 1. Логический анализ понятия причинности

Глава 2. Гносеологический анализ проблемы причинности

Часть II
АНАЛИЗ ПСИХИЧЕСКОЙ ПРИЧИННОСТИ

Глава 1. Понятие причинности в современном естествознании

Глава 2. Проблема психической причинности в современной психологии

Глава 3. Анализ психической причинности

Глава 4. Психофизическая проблема

Часть III
ИТОГИ

Глава 1. Понятие причинности со стороны его объема

Глава 2. Понятие психической причинности со стороны его содержания

Заключение

Примечания
 

РЕЦЕНЗИИ

Андрей Мартынов
И богослов, и философ, и литературовед…


Современники оставили о нем самые светлые воспоминания: «Пастырь добрый. Мягкость, сочувствие, излучение какого-то природного оптимизма, человечность». И еще: «Его к людям тянуло, и не затем, чтобы навязывать им что-то, а чтобы передавать свет, знания, благодать».
Протопресвитер Василий Васильевич Зеньковский (1881–1962) действительно передавал знания, в том числе и научные. И притом не только как пастырь. Родившийся в семье директора гимназии, служившего одновременно церковным старостой (дед офицер Императорской армии, ставший в последующем священнослужителем), он, как и практически все мыслители Серебряного века прошел путь «от марксизма к идеализму» (Сергей Булгаков), хотя в случае с Василием Васильевичем скорее от позитивизма к идеализму. Увлечение естественнонаучным знанием сменилось страстным интересом к психологии, а затем не меньшей любовью к философии и богословию (заместитель председателя религиозно-философского общества в Киеве). В годы революции и Гражданской войны Зеньковский был министром исповеданий в правительстве гетмана Павла Скоропадского. Гетман характеризовал его как «очень благожелательного и мягкого человека». Правда, «несколько увлекающегося и кадета завзятого. Его партийность мешала несколько его объективному суждению. Я с ним хорошо жил и жалел его, видя, насколько трудно было дело, во главе которого он стоял». Потом эмиграция (Югославия, Чехословакия, девять месяцев в Соединенных Штатах, затем до конца жизни Франция). Во Франции Зеньковский стал заведующим кафедрой философии, истории русской философии, психологии и апологетики знаменитого парижского Свято-Сергиевского богословского института, а после кончины протопресвитера Сергия Булгакова возглавил его. Одновременно он являлся активным участником Русского студенческого христианского движения. Там же, во Франции Василий Васильевич стал отцом Василием, будучи рукоположенным митрополитом Евлогием (Георгиевским) в иереи.
Сфера интересов Зеньковского разнообразна: здесь и педагогика, и философия, и литературоведение, и собственно богословие. И в каждом из них мыслитель себя блестяще проявил. Вышедшее собрание сочинений отражает все эти направления его деятельности. Точнее, их уже отражает наиболее полный на сегодняшний день двухтомник статей, вышедший в рамках собрания сочинений.
Например, идеям педагогики (схожие мысли можно найти в его обстоятельном труде «Проблемы воспитания в свете христианской антропологии») посвящена статья «Религиозное движение среди русской молодежи в эмиграции». В ней Зеньковский, в частности, честно констатирует: «Я не знаю, можно ли называть значительным и глубоким русское религиозное движение среди молодежи, но я знаю, что глубока и значительна его тема. Это тема, выдвигающаяся из самой глубины религиозного перелома, переживаемого нами, есть тема оцерковления жизни. Мистическая напряженность и чистое искание правды Христовой не удаляют от жизни, но становятся проводником подлинно творческого духа, обращенного к жизни во всех ее проявлениях. И его пульс бьется и в молодежи».
Или вот философия. Статья «Идея всеединства Владимира Соловьева» (о нем Зеньковский писал и в своей знаменитой «Истории русской философии»). Касаясь концепции, изложенной в «Истории и будущности теократии» и «России и Вселенской церкви», мыслитель с сожалением отмечал, что в ней «слишком много ненужной фантазии, которая здесь призвана вывести из затруднений систему всеединства. Соловьев оказался в плену монистической концепции. Он принял систему всеединства, то есть отверг онтологический дуализм, который входит в метафизику христианства через идею творения. Онтологическая неодноприродность Бога и мира есть коренная идея христианской метафизики». Истоки подобных ошибок Зеньковский видит в увлечении Соловьевым античной идеей всеединства, идущей от неоплатоников, в частности, от Плотина. Следует, впрочем, отметить, что, несмотря на столь критические замечания, автор «Русских мыслителей и Европы» высоко ценил христианскую антропологию Соловьева (статья «Судьба Халкидонских определений»). И это не удивительно, в  свете биографии самого Василия Васильевича. Молодым человеком под влиянием нигилистических сочинений Дмитрия Писарева («первоклассный популяризаторский талант») он отошел от веры, занявшись наукой (четыре года учился на естественно-математическом факультете Киевского университета). Однако, под влиянием сочинений Соловьева вновь вернулся в лоно церкви.
Отражены в сборнике и литературоведческие размышления Зеньковского. И не только о любимых им писателях XIX века: Антоне Чехове, Иване Тургеневе или Николае Гоголе (о последнем у Василия Васильевича вышла и отдельная монография). Они тесно увязано с исследованием философской мысли, вспомним его статью «Философские мотивы в русской поэзии». Он начинает ее с признания: «Когда я работал над своей книгой “История русской философии”, мне очень хотелось написать особую главу (в качестве приложения) о “философских мотивах в русской поэзии”». Отметим, что другой философ, Николай Лосский в своей «Истории русской философии» не сдерживал себя и одну из глав назвал «Философские идеи поэтов-символистов». Зеньковский подчеркивал, что «Мощь же ее (отечественной философии – А.М.) собственного гения впервые проявилась в сфере литературы».
Есть у Василия Васильевича и отклики на современные темы, например, рецензия на книгу Владимира Варшавского «Незамеченное поколение». В ней он, развивая мысль о «миссии русской эмиграции» (Иван Бунин), которая была основной и в труде Варшавского, стремится придать ей религиозное звучание: «Смысл современной трагедии заключается именно в том, что пути культуры и Церкви разошлись чрезвычайно глубоко». Зеньковский решительно подчеркивал, что «отрицать этот факт или преуменьшать его значение было бы легкомыслием». Русская эмиграция своими исканиями (описанными в том числе и в книге Варшавского) призвана преодолеть секуляризацию не только внутри себя, но и способствовать этому процессу в культуре стран рассеяния.
Касаясь двух последующих томов, необходимо сделать небольшое отступление. Составитель собрания историк философии Олег Ермишин (Москва) не стал включать в него ранее уже переиздававшиеся в постсоветской России произведения: знаменитую «Историю русской философии», «Гоголя», «Апологетику», «Русские мыслители и Европа»… Наверное, это правильно. Все-таки книги сейчас дорогие и покупать дубль к уже имеющемуся томику для небогатых исследователей накладно. Тем более, что и продать ранее приобретенные книги, отбив хотя бы вложенные в них средства, тоже не так просто.
В третий том вошла магистерская диссертация «Проблема психической причинности». Книга была напечатана в 1914 году в Киеве небольшим тиражом и стала с тех пор библиографической редкостью. В своем труде Василий Васильевич стремился синтезировать философские и собственно психологические основания причинности. Целью мыслителя было обобщение различных опытов («органического понимания психики»), иными словами, того, что сейчас называется кросс-культурными исследованиями. Поэтому Зеньковский вычленяет логические и гносеологические (философские) факторы. Одновременно, он рассматривал различные виды собственно психической причинности: естественнонаучные, психофизические, etc. Вместе с тем, философ активно критикует мыслителей, тесно увязывавших (а точнее, ставивших в зависимость) психическую активность, психологию в целом, с естественно-научным мировоззрением (позитивизм, материализм), видя ее всего лишь «бледной тенью» реальности…
Ценная работа, хотя и вызвавшая критические отзывы. Кстати, совсем не со стороны философов-материалистов. Последователь феноменологии Густав Шпет не без основания упрекал Зеньковского в отсутствии методологии и эклектичности повествования. Хоть Василий Васильевич и обиделся на Густава Густавовича, но в дальнейшем подобных ошибок не допускал.
В четвертом томе собрания напечатаны «Основы христианской философии» (ранее опубликованные в 1960–1964 годах издательством «Посев»), «Принципы православной антропологии» и до этого ни разу не публиковавшееся «Введение в систему философии православия». Последняя рукопись создавалась в первой половине 20-х годов и была обнаружена в архиве Русского студенческого христианского движения. Сочинение, к сожалению, осталось незавершенным. Зеньковским были написаны только несколько глав первой части, посвященных критике европейской культуры (в частности, этике, экономике, социальной жизни).
«Принципы православной антропологии» рассматривают проблемы соборности, соотношения образа Божия и человека, собственно происхождение человека. Касаясь последнего вопроса, Зеньковский выражал сожаление, что «хотя нет ныне ни одного серьезного ученого, который отрицал бы чрезвычайные затруднения в объяснении того, как появился человек на земле, — но все же стремление обойтись без библейского учения об особом “творении” человека остается, к сожалению, руководящим у подавляющего большинства ученых». Также исследователями, по мнению теолога, все внимание уделяется биологической природе человека, в то время как духовная не учитывается. Последнее выглядит спорно, в контексте современной Зеньковскому мысли, например, теории знаменитого французского антрополога и теолога Пьера Тейяра де Шардена… Концептуально это утверждение дополняет полемическая статья Зеньковского о трудах Шардена. Она была опубликована в качестве приложения к «посевовскому» изданию «Основ христианской философии». При републикации книги в настоящем собрании приложения, к сожалению, опустили. И здесь, пожалуй, слабое место настоящего собрания. Да, статья о другом французском религиозном философе Антонене Сертийанже (первое приложение), и о Шардене, лежат вне общего контекста «Основ». Но они важны для понимания антропологии и богословия Зеньковского, не только в рамках сочинений, собранных в данном томе, или даже в целом наследия ученого, но и для понимания его самооценки, того места которое философ сам намечал для себя в истории мысли...
Но собрание действительно замечательное. Остается надеяться, что традиция публикаций собраний сочинений писателей и мыслителей зарубежья, предпринятая издательством «Русский путь» (уже вышли или выходят тома Бориса Поплавского и Владислава Ходасевича) будет продолжена и в дальнейшем.

---

См. также:

• Зеньковский В.В. Собрание сочинений. Т. 1: О русской философии и литературе: Статьи, очерки и рецензии (1912–1961), Т. 2: О православии и религиозной культуре: Статьи и очерки (1916–1957) / Сост., подгот. текста, вступ. ст., и примеч. О.Т.Ермишина.
• Зеньковский В.В. Собрание сочинений. Т. 4: Христианская философия / Василий Зеньковский; [подгот. текста и примеч. О.Т.Ермишина; примеч. О.Т.Ермишина и В.И.Коцюбы].