• Содержание
• Выдержки из предисловия
• Рецензии

СОДЕРЖАНИЕ

Слово о «Новом Журнале». (В.Крейд)

Без нас нет России. (А.Н.Николюкин)

ЛИТЕРАТУРА И ОБЩЕСТВО

Г.Адамович. Наследство Блока
 
А.Седых. Бальмонт

Н.Валентинов. Встречи с Андреем Белым

В.Зензинов. Иван Алексеевич Бунин

Л.Дадина. М. Волошин в Коктебеле

В.Ипатьев. Воспоминания о М.Горьком

В.Неведомская. Воспоминания о Гумилеве и Ахматовой

Г.Иванов. Жертва Пушкина

Н.Резникова. А.М.Ремизов

В.Ходасевич. О двух отрывках Пушкина

В.Вейдле. Ходасевич издали — вблизи

М.Слоним. О Марине Цветаевой

М.Вишняк. «Современные Записки»

А.Ярмолинский. Есенин в Нью-Йорке

А.Бахрах. «По памяти, по записям»

Р.Гуль. Георгий Иванов

Г.Георгиевский. Л.Н.Толстой и Н.Ф.Федоров

ИСКУССТВО И КУЛЬТУРА

С.Яблоновский. Качалов и Москвин

Б.П. Вышеславцев. Мои дни с К.А.Коровиным

Е.Замятин. Встречи с Б.М.Кустодиевым

Б.Зайцев. Давнее

С.Бертенсон. В.И.Немирович-Данченко в Холливуде

Б.Романов. Павлова и Нижинский

М.Алданов. С.В.Рахманинов

М.Букиник. Мои воспоминания о П.И.Чайковском

М.Чехов. Мысли об искусcтве актера

Н.Берберова. Конец Тургеневской библиотеки

И.И.Манухин. Воспоминания о 1917–1918 гг.

ФИЛОСОФИЯ И РЕЛИГИЯ

Н.Бердяев. Духи русской революции

Г.Федотов. Н.А.Бердяев — мыслитель

Н.Лосский. В защиту Владимира Соловьева

Д.Чижевский. Речь о Степуне

Б.Фондан. Разговоры с Львом Шестовым

Ф.Степун. Москва — третий Рим

КОММЕНТАРИИ

 

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ПРЕДИСЛОВИЯ

Слово о «Новом Журнале»

«Новoму Журналу» принадлежит эмигрантский рекорд долгожительства. Основанный как продолжение парижских «Современных Записок» (1920–1940), от них он унаследовал постоянных сотрудников, редакционный портфель, традицию. Другие известные журналы зарубежья оканчивали свой век в детском, подростковом или юношеском возрасте... «Новый Журнал» (НЖ), возникший в 1942 г.,  скоро отметит свое шестидесятилетие, но так как родился он на свет двадцатилетним, то можно говорить и о его восьмидесятилетии, то есть о том, что в действительности это самый старый русский журнал в мире.
На атлантический берег Америки его вынесла эмигрантская первая волна. Энергии той же волны он обязан своим современным обликом. В своем плавании в море времени он поднимался на гребне каждой из последующих волн эмиграции и в главном оставался самим собою. Оказалось это возможным благодаря свободному совмещению под одной обложкой четкой традиции и широкого разномыслия, консервативности и открытости авторов, родившихся в годы правления Александра II  и родившихся в Советском Союзе. Каким образом осуществлялась стабильность без утраты при этом «лица необщего выраженья»? На этот вопрос два ответа: благодаря ориентации на культуру, не смешанную ни с масскультом, ни с антикультурой, и благодаря обращенности к России, столь же определяющей, как лейтмотив в симфонии. <...>
По своему замыслу и по устоявшемуся характеру НЖ — издание общекультурное. Чисто литературным он никогда не был. Литературе отводилось ведущее место. Но рядом с повестями, поэмами, литературно-критическими эссе здесь печатались размышления философов и богословов, статьи культурологов, социологов, историков и историков искусства. Основатели НЖ Михаил Цетлин и Марк Алданов назвали свое детище «литературно-политическим» изданием, в отличие от «общественно-политических» «Современных Записок». Литературы в НЖ со временем становилось больше, политики — меньше.
В НЖ был дописан эпилог творчества первой эмиграции. О ней часто говорится лишь в рамках предвоенных десятилетий. Двадцатые и тридцатые годы — действительно время расцвета. Но печатавшиеся в НЖ произведения Бунина, Ремизова, Алданова, Набокова, Осоргина, Степуна, Газданова, Адамовича, Вейдле, Г.Иванова, Б.Зайцева не менее, а, как правило, более значительны, чем довоенные. «Если кто-нибудь нас спросит, — говорил Андрей Седых, — что ценного создала русская эмиграции, мы сможем с гордостью ответить: “Новый Журнал”». Да, вывод сделан определенно, звучит почти категорически. Причина в том, что на страницах НЖ появилось или отразилось все ценное в эмигрантском наследии второй половины XX века, и сам журнал в заметной степени формировал литературный процесс зарубежья.
Одной из сильных сторон НЖ всегда были мемуары. В полном комплекте, состоящем сегодня, т.е. к началу 2001 года, из 221 номера, содержится целая библиотека воспоминаний. Особенно заботился о включении в каждый выпуск НЖ мемуарного и документального жанра гл. редактор Михаил Карпович. С 29-го номера вместо рубрики «Прошлое и настоящее» Карпович ввел более целевую рубрику «Воспоминания и документы». С тех пор на страницах НЖ были опубликованы сотни и сотни материалов документального, эпистолярного и мемуарного характера. В их числе воспоминания первоклассного для русской культуры значения. Среди авторов введенного выдающимся историком Карповичем раздела «Воспоминания и документы» были Адамович, Алданов, Гиппиус, Ходасевич, Вейдле, Б. Зайцев, Замятин, Степун, Берберова, Одоевцева. Они внесли свой вклад не просто в русскую мемуаристику ХХ века, но в ее золотой фонд.
Тема культуры и искусства в журнале представлена многообразно, но отчетливее всего проведены две линии: к Серебряному веку и к сохранившей его наследие первой эмиграции. В давних и в не столь давних номерах мы находим воспоминания и очерки о Мейерхольде, о Малом театре, о Театре имени Евг.Вахтангова, о Немировиче-Данченко. Музыкальный мир России и эмиграции отражен в воспоминаниях о Танееве, Чайковском, Шаляпине, в письмах Рахманинова, в мемуарах Гречанинова, в статьях о Прокофьеве и Стравинском. Мир русских художников предстает перед нами в мемуарных очерках об Академии художеств и обществе «Мир искусства», в эссе о Малявине, Борисове-Мусатове, К.Коровине, С.Шаршуне, во «Встречах» Е.Замятина с Кустодиевым, в письмах Александра Бенуа и Зинаиды Серебряковой.
Все это изобилие, разумеется, не могло вместиться в книгу «Русский Нью-Йорк», тем более, что это культурное наследие распространяется шире и дальше: в русскую Прагу и в Харбин, в дореволюционный Петербург и в русскую провинцию. Отдельная тема, которую можно было бы показать шире, если бы не ограниченность объема, — русская печать. В настоящее издание включены очерки о журналах «Современных Записок». Однако в НЖ печатались статьи и очерки о многих других изданиях, оставивших след в русской культуре.
«Новый Журнал» не был философским изданием, каким, например, стал эмигрантский бердяевский «Путь». Но в НЖ печатались русские философы, причем из числа наиболее значительных. В известной степени НЖ может служить первоисточником по истории русской философской мысли. Н.Лосский, С.Франк, Г.Федотов, В.Зеньковский, Ф.Степун, В.Ильин были сотрудниками НЖ. Их работы печатались в НЖ прижизненно. Добавим еще и посмертные публикации (но всегда первопубликации) Н.Бердяева, П.Флоренского, Л.Шестова. Появлялись на страницах журнала и другие вещи, которые, безусловно, имеют статус первоисточника. Это, например, Б. Фондан «Разговоры с Львом Шестовым», или Д.Чижевский «Речь о Степуне», или В.Зеньковский «Б.П.Вышеславцев как философ». И еще одна категория — это статьи о крупных философах: Вл.Соловьеве, Шестове, Бердяеве, Лосском, Франке, Лосеве. <...>
Комплект НЖ воспринимается как летопись творчества российской диаспоры вообще и русского Нью-Йорка, в частности. До выхода в свет первого номера НЖ русская Америка никогда не имела подобного периодического издания, и лучшие писатели, поэты, критики, публицисты из числа русских американцев стали печататься в НЖ с первых же номеров. А уже через несколько лет вливаются свежие силы — лучшие писатели и поэты второй волны — Ржевский, Ульянов, Нароков, Юрасов, Герман Андреев, Елагин, Моршен, Кленовский, Анстей, Бушман, Ильинский, Глинка. В отборе материала, в достойном художественном и интеллектуальном уровне каждой книжки сказалась личность главных редакторов (Алданова и Цетлина, затем Карповича, затем Гуля и Кашкарова). Все они были людьми творчески одаренными, и каждый из них стремился упрочить позиции НЖ как ведущего периодического издания для интеллигенции.
В шестидесятые годы рядом с эмиграцией первой и второй волн стали печататься (уже не эпизодически, как раньше) авторы из СССР. В семидесятые годы в журнал пришли писатели третьей эмиграции. Тираж никогда не был велик, но журнал шел по подписке более чем в тридцать стран. Регулярно доставлялся он в Москву и Ленинград, но целые полвека его прятали в спецхране. Р.Гуль не сомневался, что является главным редактором «лучшего русского журнала не только за рубежом, но и во всем мире, потому что советские журналы продолжали оставаться несвободными». Гуль, пожалуй, не преувеличивал. Все, что было создано наиболее ценного русскими людьми в условиях свободы, так или иначе находило отражение на страницах русского нью-йоркского журнала. Рассмотренный вместе с «Современными записками», он воспринимается как летопись творчества российской диаспоры.
За шесть десятилетий позиция журнала не претерпела радикальных изменений. Как и в год своего основания, НЖ остается внепартийным, независимым изданием с широким диапозоном взглядов. Живущий не только своей очередной книжкой, но и целым многотомным комплектом, он обращен, естественно, к читателю-современнику. Однако адресован он и будущему — тем людям, которые станут знакомиться с НЖ, просматривать или изучать его в иные времена. «Для будущего историка русской эмиграции, — писал Р.Гуль, — такая внепартийность НЖ и такая широкая его терпимость к разномыслию будет неким приятным открытием, неким кладом, ибо в журнале он найдет полный спектр взглядов зарубежных русских писателей и ученых. Он найдет работы выдающихся русских религиозных мыслителей, русских выдающихся ученых, юристов, экономистов, биологов, славистов, публицистов... Я верю, что когда-нибудь «Новый Журнал» сыграет роль той магнитофонной ленты, на которой останутся записанными для истории свободные голоса русских поэтов, прозаиков, публицистов...» Эта роль в известной степени уже оценена, ибо десятилетиями «Новый Журнал» бескорыстно служил делу культуры, ее сохранению, обогащению и распространению. В итоге он вошел в качестве самостоятельного, особого феномена в историю литературы и журналистики, в русскую культуру в целом.
       

РЕЦЕНЗИИ

Николай Акмейчук
Россия за океаном


Один из старейших и влиятельнейших журналов русского зарубежья — нью-йоркский «Новый журнал» — отметил в минувшем году свое 60-летие. Основанный в военном 1942 году, он стал своеобразным продолжением парижских «Современных записок», прекративших выходить после оккупации Франции гитлеровцами.
К юбилею вышла антология «Нового журнала». В ней — избранные мемуарные и исследовательские статьи, опубликованные на страницах издания за шесть десятилетий. Многие работы с момента первой публикации успели стать классическими — например, статья Г.Адамовича «Наследство Блока» или эссе Н.Бердяева «Духи русской революции». Публикации «НЖ» давно вошли в научный оборот: так, без мемуаров М.Слонима невозможно представить современную Цветаевиану, без воспоминаний В.Неведомской — Гумилевиану. Журнал по-прежнему остается внепартийным, независимым изданием с широким диапазоном жанров и мнений. «По своему замыслу и по устоявшемуся характеру “НЖ” — издание общекультурное», — пишет в предисловии нынешний главный редактор издания Вадим Крейд.


Николай Сарафанников
Библиография (отрывки)


Московское издательство «Русский путь» уже вступило во второе десятилетие своего существования. За эти годы увидело свет свыше двухсот наименований книг, о которых и помыслить было невозможно шестнадцать-семнадцать лет назад. «Русский Нью-Йорк. Антология “Нового Журнала”», в оформлении, воспроизводящем цвет ишрифт его обложки, — одно из таких изданий.
Сразу два крупных литературоведа приняли участие в подготовке антологии. Вадим Крейд предпослал сборнику «Слово о “Новом Журнале”», А.Н.Николюкину принадлежит, помимо составления комментариев, обстоятельная статья под заголовком «Без нас нет России (Из истории русской зарубежной культуры)». В книгу вошло более тридцати публикаций «Нового Журнала» за 1942–87 гг. — веский итог, бесспорно заслуживающий перепечатки в виде однотомника для российских читателей. Биение литературного пульса русской эмиграции отслеживается в антологии с момента основания «Нового Журнала» и до второй половины 80-х годов по трем направлениям: 1. Литература и общество; 2. искусство и культура; 3. Философия и религия. Среди представленных авторов — Георгий Федотов и Николай Лосский, Евгений Замятин, Дмитрий Чижевский и Федор Степун, Марк Слоним и Владимир Вейдле…
...Вадим Крейд с полным основанием рассматривает «Новый Журнал» в качестве ведущего периодического издания для интеллигенции, а если рассматривать его вместе с «Современными записками», то и «как летопись творчества российской диаспоры». Верно и то, что «журнал обращен к будущему». По крупицам сберегая канувшее в небытие прошлое, рассказывая о своем настоящем, авторы «Нового Журнала», разумеется, всякий раз понимали, что пишут, творят для нашего нынешнего и завтрашнего дня. Именно потому они прочтены сегодня на родине.
Активизация интереса ко всему, что происходит в сфере русской культуры за рубежом, закономерно пришлась в родных палестинах на годы оттепели. Свидетельствует бескорыстный «секретарь» А.М.Ремизова Наталья Резникова (мемуарный очерк «А.М.Ремизов»): «В последний год жизни Алексея Михайловича, в 1956 году, ученые Пушкинского дома в Ленинграде вспомнили о нем и прислали ему почетное приглашение на чествование памяти «протопопа всея Руси». Для А.М. это было большим и радостным переживанием. С гордостью он показывал пригласительный билет. Последовала переписка с сотрудниками Пушкинского дома (В.Малышев) и с учеными (Н.Гудзий), продолжавшаяся до самой смерти. Ремизову стали посылать издания и книги по русской древней литературе. Он понимал, что это позднее признание чисто символическое, но он ценил его и радовался ему».
Значительное место занимают в антологии портреты видных русских поэтов, увиденные глазами тех людей, кто знал их лично. Таковы очерки Андрея Седых «Бальмонт», Владимира Зензинова «Иван Алексеевич Бунин», Владимира Вейдле «Ходасевич издали — вблизи», Марка Слонима «О Марине Цветаевой», Авраама Ярмолинского «Есенин в Нью-Йорке» и др.
Роман Гуль в острополемическом очерке 1955 года исследует феномен Георгия Иванова, а сам Г.Иванов представлен в сборнике лапидарными набросками под названием «Жертва Пушкина». Читаются эти страницы на одном дыхании. В Пушкине автор видит ту магическую силу, «перед которой бледнеют все без исключения русские поэты». Афористический слог суждений Г.Иванова захватывает, цепляет и сегодня: для него стихи революционера Некрасова и созерцателя Тютчева «есть преодоление жизни», поэзия же Пушкина «есть жизнь, преодолена я искусством».
Необычно насыщен, вызывая у читателя желание прочесть и потом не раз возвращаться к прочитанному, философско-религиозный раздел антологии. Не тот ли это случай, когда вскопано и глубоко, и там, где зарыто? Тут напечатаны «Духи русской революции» Николая Бердяева, «Речь о Степуне» Дмитрия Чижевского, «разговоры с Львом Шестовым» его ученика Бенджамена Фондана и др.
Иначе как наслаждением не назовешь чувство, с каким проглатываешь собранные в сборнике аналитические воспоминания С.Яблоновского о том, как Качалов и Москвин играли роль царя Федора; изобилующий драгоценными подробностями из жизни Константина Коровина, Михаила Врубеля и Валентина Серова очерк В.Г.Вышеславцева «Мои дни с К.А.Коровиным»; чудесные «Встречи с Б.М.Кустодиевым» Евгения Замяьина; блистательное эссе марка Алданова о Сергее Рахманинове и многое еще из помещенного под рубрикой «искусство и культура». <…>