• Содержание
• Выдержки из предисловия
• Рецензии
  
• Указатель имен
•  Об авторах
• Страница А.И.Солженицына на нашем портале

СОДЕРЖАНИЕ

Эдвард Э. Эриксон, мл. Солженицын, западные критики и вопросы мировоззрения.
          Пер. с англ. Б.А.Ерхова, А.Е.Климова и Е.Ю.Дорман
От издательства       
Список условных сокращений

МИРОВОЗЗРЕНИЕ

Эдвард Э.Эриксон, мл. Введение.
          Пер. с англ.  Б.А.Ерхова
Дэниел Дж.Махони. Солженицын-мыслитель.
          Пер. с англ. Е.А.Щербаковой
Эдвард Э.Эриксон, мл. Мировоззрение Солженицына.
          Пер. с англ. Н.П.Гринцера
Владислав Краснов. Общественное мировоззрение  Александра Солженицына.
          Пер. с англ. Н.П.Гринцера
Дэниел Дж.Махони. Возвыситься над современностью: «Раскаяние и самоограничение как категории национальной жизни».
          Пер. с англ. Н.H.Фёдоровой и Е.А.Щербаковой
Джеймс Ф.Понтузо. Возрождение духа.
          Пер. с англ. Н.П.Гринцера
Оливье Клеман. Солженицын, или Возрождение совести.
         Пер. с фр. Н.В.Ликвинцевой
Коринн Марион. Кто боится Солженицына? 
          Пер. с фр. Н.В.Ликвинцевой
Николай Н.Петро. Мораль и стремление к справедливости: Взгляд Александра Солженицына на международные отношения.
         Пер. с англ. Н.П.Гринцера
Дэниел Дж. Махони. Апофеоз личности: Солженицын об «антропоцентризме» и истоках современного кризиса.
         Пер. с англ. Е.А.Щербаковой и Н.Н.Фёдоровой
Джеймс Ф. Понтузо. Умение показать то, что перед глазами: Солженицын и понятие добродетели.
         Пер. с англ. Н.П.Гринцера

В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОСТИ

Эдвард Э.Эриксон, мл. Введение.
          Пер. с англ.  Б.А.Ерхова и А.Е.Климова
Дональд У. Тредголд. Интеллектуальные предшественники Солженицына.
          Пер. с англ. Н.П.Гринцера
Дельба Уинтроп. Солженицын: Подымаясь из-под глыб.
          Пер. с англ. Н.П.Гринцера
Раймон Арон. Солженицын и Сартр.
         Пер. с фр. М.А.Руновой   
Леонард Шапиро. Солженицын: Мысли вслед. 
          Пер. с англ. Н.П.Гринцера
Раймон Арон. Роль идеологии: Солженицын и Сахаров.
         Пер. с фр. М.А.Руновой
Эдвард Э.Эриксон, мл. Солженицын, Гавел и нынешний исторический момент. Солженицын: Мыслитель, историк, художник. Западная
         Пер. с англ. Н.П.Гринцера

УЗЛОВЫЕ ТОЧКИ

Эдвард Э.Эриксон, мл. Введение.
        Пер. с англ.  Б.А.Ерхова и А.Е.Климова 

РЕЧЬ В ГАРВАРДЕ

Чарльз Кеслер. Подняться над современностью.
          Пер. с англ. Н.П.Гринцера
Сидни Хук. О западном понимании свободы.
          Пер. с англ. Н.П.Гринцера
Майкл Новак. О Боге и человеке.
         Пер. с англ.  Б.А.Ерхова
Ален Безансон. Солженицын в Гарварде.
         Пер. с фр. М.А.Руновой

«АРХИПЕЛАГ ГУЛАГ»

Энн Эпплбаум. «Архипелаг ГУЛАГ». [Предисловие к нью-йоркскому изданию 2007 года.]
          Пер. с англ. Е.А.Щербаковой
Клод Лефор. Об «Архипелаге ГУЛАГ».
          Пер. с фр.  Н.В.Ликвинцевой
Мартин Малиа. Война на два фронта: Солженицын и «Архипелаг ГУЛАГ».
          Пер. с англ. Е.А.Щербаковой (I–II) и Б.А.Ерхова (III–IV)
Джон Б. Данлоп. «Архипелаг ГУЛАГ»: Альтернатива идеологии.
          Пер. с англ. Е.А.Щербаковой
Рональд Вроон. Литературное произведение как судебный процесс: «Архипелаг ГУЛАГ».
          Авторизованный пер. с англ.  Б.А.Ерхова

ЛИТЕРАТУРА

Эдвард Э.Эриксон, мл. Введение.
          Пер. с англ.  Б.А.Ерхова и А.Е.Климова

ВЕКТОРЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Брендан Перселл. Преодоление Солженицыным экзистенциального беспамятства с помощью личного, общественного  и  исторического припоминания.
          Пер. с англ. Н.П.Гринцера
Майкл А. Николсон. Солженицын как «социалистический реалист».
          Авторизованный пер. с англ.  Б.А.Ерхова
Ричард Темпест. Грязь и золото: Заметки о трансформативных художественных приёмах Солженицына.
          Авторизованный пер. с англ. Н.Н.Фёдоровой

«ОДИН ДЕНЬ ИВАНА ДЕНИСОВИЧА»

Алексей Климов. Иван Денисович и крестьянская точка зрения.
         Пер. с англ.  Б.А.Ерхова
Леона Токер. Некоторые особенности повествовательного метода в «Одном дне Ивана Денисовича».
         Авторизованный пер. с англ.  Б.А.Ерхова

«МАТРЁНИН ДВОР»

Роберт Луис Джексон. «Матрёнин двор»: Сотворение русской иконы.
         Пер. с англ.  Б.А.Ерхова

«РАКОВЫЙ  КОРПУС»

Хелен Мучник. «Раковый корпус»: Судьба и вина.
        Пер. с англ.  Б.А.Ерхова

«В КРУГЕ  ПЕРВОМ»

Дариуш Толчик. Обеспокоенность свидетеля: Роман «В круге  первом»  и риторика инициации.
         Пер. с англ.  Б.А.Ерхова
Жорж Нива. «Круги» Александра Солженицына.
        Пер. с фр. М.А.Руновой

«КРАСНОЕ  КОЛЕСО»

Алексей Климов. Введение к эпопее «Красное Колесо».
          Пер. с англ.  Б.А.Ерхова
Эндрю Барух Вахтель. Назад к летописям: Солженицынское «Красное Колесо».
          Пер. с англ.  Б.А.Ерхова

Комментарии
Об авторах. Пер. с англ. А.Е.Климова
Указатель имён

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ПРЕДИСЛОВИЯ

Когда в 1974 году советские власти выслали Александра Солженицына из страны, Запад с энтузиазмом приветствовал его как героя. Этот драматический эпизод не был, однако, первым знакомством Запада с Солженицыным. Как правдолюбивого писателя и бесстрашного, находчивого борца с тоталитарным режимом его превозносили уже более десятилетия. С публикацией в 1962 году «Одного дня Ивана Денисовича» «литературный талант Солженицына был признан сразу же, и он стал классиком буквально за один день». В частности, Франклин Д.Рив назвал его рассказ «одним из самых мощных прозаических произведений ХХ века». Подобным же образом приветствовали в 1968 году на Западе роман «В круге первом» и повесть «Раковый корпус»; американский исследователь Деминг Браун заявлял тогда: «В его литературном величии  и непреходящем значении отныне не может быть никаких сомнений». После исключения Солженицына из Союза советских писателей в 1969 году западные литературные знаменитости подписывали открытые письма в его защиту. Когда в 1970 году ему была присуждена Нобелевская премия по литературе, Запад приветствовал это решение единогласно; его одобрили даже французские и итальянские коммунисты. Итальянский биограф Солженицына следующим образом суммировал преобладавшее на Западе мнение:  «Солженицын, прежде всего, великий писатель и лишь во вторую очередь — литературная сенсация. Его величие — не в известности, которую он приобрёл; будь он посредственностью, вряд ли его судьба заинтересовала бы весь мир». Ещё экспрессивнее высказался Гаррисон Солсбери: «Он один противостоит мощному государству… Давление на него огромно. И всё же я не знаю русского писателя, который бы не променял душу на мантию Солженицына, понимая, что и через сто лет весь мир будет склонять головы перед его именем, в то время как большинство других будет забыто».
В судьбоносный для Солженицына 1974 год, как раз в момент, когда отношение к нему стало претерпевать резкое изменение, лондонская «Таймс» назвала его «самым известным в настоящее время на Западе человеком». Солженицын приобрёл тогда славу преследуемой и изгнанной с родины зна менитости, но уже оговорка в цитируемой фразе («в настоящее время») даёт понять, сколь изменчивой может быть интеллектуальная мода. И если его статус публичной знаменитости сам по себе был явлением временным, то прямолинейные  замечания в его выступлениях и интервью скоро привели репортёров в некоторое замешательство. Солженицынские откровения заставили их, привыкших освещать текущие события, сместить акцент в любопытстве к новоприбывшему иностранцу с литературы на политику. Суть проблемы схвачена в следующих характерных словах американского журналиста: «Он не либерал, каким мы хотели бы его видеть». Другие западные журналисты  прибегали к удивительно похожим формулировкам.
<…>
Задача настоящего сборника — представить российским читателям и исследователям некоторые работы западных критиков о Солженицыне, причём работы определённой направленности, а не подборку материалов, отражающую широкий диапазон подходов. Нужно признать, что многое из  зарубежной критики достойно забвения, однако ряд исследований затрагивает мировоззренческие вопросы и в этом смысле дополняет Шмемана. Именно такие критические работы, чаще всего нонконформистского характера и малоизвестные, наверное, могли бы стать лучшим подарком иностранного литературоведения российским читателям Солженицына.
Краткий эскиз его мировоззрения, вероятно, лучше всего  подготовит читателя к восприятию исследований, с которыми он встретится в этой книге. Для Солженицына высшая реальность мира начинается в области трансцендентного. Принципы морали являются такой же частью Божественного творения, как все естественные предметы и люди. Эти принципы не самозарождаются и не вырабатываются людьми. Мы живём в моральной вселенной. Важные её составные части — это правда, доброта, красота, справедливость и надежда. Так, например (выделяя один из этих элементов),  герой «В круге первом» Глеб Нержин, «второе я» писателя в романе, пройдя через юношеские фазы увлечения Марксом и потом скептицизмом, в конце концов приходит к отрицанию того, что «понятия добра и зла — относительны»; для него они скорее стоят во «главе угла», в «основе мироздания»; он уверен, что «мы родились со справедливостью в душе». Нержин показывает, что человеческое призвание — открывать, а не изобретать кодекс морали. Люди должны следовать этому призванию, потому что ещё одним компонентом моральной вселенной является свобода — ведь каждому человеку даётся свобода воли. Люди наделены также совестью, которая каждодневно побуждает, хотя и не заставляет выбирать добро, а не зло. В том же романе Иннокентий Володин, ранее руководствовавшийся принципом, что «жизнь даётся только раз», приходит к пониманию, что «и совесть тоже даётся нам один только раз». Более того, моральная вселенная не произвольна; действия человека в ней находятся в причинно-следственной связи. Последствия наступают не только для лица, совершившего действие, но и для людей, его окружающих и идущих ему на смену (здесь само собой напрашивается — «до третьего и четвёртого колена»). Связь между действиями и последствиями — как раз то, что вносит в человеческую жизнь (как, впрочем, и в повествовательное искусство) драматическое начало.
<…>
Настоящий сборник вызвала к жизни упоминавшаяся выше вторая международная конференция по изучению творчества Солженицына, спонсированная Иллинойсским университетом. Конференция собрала (примерно в равной пропорции) учёных как из России, так и с Запада — в основном из Соединённых Штатов. Несмотря на коллегиальный дух, царивший в отношениях между участниками, конференция выявила, что российским учёным недостаточно знакомы работы западных исследователей, особенно те, которые сфокусированы на мировоззрении Солженицына и системе его взглядов в контексте западной мысли. Наталия Дмитриевна Солженицына, чьё выступление определило тональность конференции, по завершении её обратилась ко мне с идеей настоящего сборника. Мы, как старые знакомые, обсудили с ней, чего хотели бы от планируемой книги. Главную задачу мы видели в предоставлении российскому читателю возможности ознакомиться с западными широкими по охвату и философски ориентированными исследованиями. Мы решили, что ответственность за составление сборника (отбор статей, вступление, введения к разделам) возьму на себя я. Далее работы по переводу и комментированию велись коллегами в России.
Мы руководствовались надеждой на то, что обмен открытиями, проходящий поверх национальных границ, продвинет изучение Солженицына в международном масштабе и укрепит связи между российскими и западными учёными, занятыми одним общим делом. В выборе статей во главу угла поставлена критика, затрагивающая вопросы мировоззрения Солженицына. Мировоззрение писателя  выявляется пристальным изучением взаимодействия полюсов «художника» и «мыслителя», — при уверенности, что такое рассмотрение прояснит обе ипостаси. Первоначальное внимание можно направить на любой из этих полюсов. Материалы, включённые в два первых раздела сборника, посвящены именно Солженицыну-мыслителю, причём работы в разделе «Мировоззрение» являются попыткой определить руководящие понятия и верования писателя, в то время как в разделе «В контексте современности» они сопоставляются с интеллектуальными веяниями времени и с мировоззрением других мыслителей. В следующем разделе «Узловые точки» внимание направлено на текстуальный анализ — как публицистических, так и художественных произведений. Откликом на некоторые произведения Солженицына было огромное число статей, написанных в мировоззренческом ключе. Это относится в первую очередь к речи в Гарварде — ввиду порождённой ею полемики, — и к «Архипелагу ГУЛАГ» — вследствие глубины  и серьёзности вопросов, рассматриваемых в этой книге. Соседство этих двух неравных по значению произведений в построении сборника указывает лишь на то, что на Западе каждое из них повлекло за собой заметный всплеск работ, обращённых к вопросам мировоззрения. А как показано в последнем разделе «Литература», проблематика такого рода присутствует вообще в каждом крупном произведении Солженицына. Таким образом, настоящий сборник отражает реальный диапазон западной мировоззренческой критики, посвящённой Солженицыну.
Следует отметить также ряд других особенностей этого издания. В него не включены материалы, когда-либо публиковавшиеся в России в русском переводе. Большая часть исследований принадлежит американским учёным, вошли также два присланных из Англии, одно — из Ирландии, шесть — из Франции, одно — из Швейцарии и одно — из Израиля (статья Леоны Токер, которая также вполне входит в ряд западной критики по контексту и тематике). Авторы — участники сборника ни в коей мере не представляют какую-то одну «школу» критики Солженицына. Некоторые работы написаны ещё в годы холодной войны. В комментариях указаны годы их первых публикаций — таким образом, читатель сможет легко выделить пассажи, написанные на злобу дня, и отделить крупицы истинного знания от шлака анахронизмов. При расположении материала мы исходили только из общей направленности сборника, поэтому имена известных критиков перемежаются с малоизвестными, и тот же принцип отсутствия иерархического отбора принят в отношении учёных-славистов и представителей других специальностей. Надо сказать, что в профильных журналах по славистике появилось сравнительно немного исследований, раскрывающих темы творчества Солженицына в широком мировоззренческом ракурсе; тем более ценной может оказаться перепечатка в сборнике материалов из труднодоступных источников.
В огромном разнообразии тем солженицынского творчества уже заложена его привлекательность для самого широкого читателя. Это относится также к непрофессиональным исследователям — «учёным-любителям», выступающим в печати лишь изредка и уже по определению соединяющим научные навыки с увлечённостью. Именно таким авторам творчество Солженицына близко как своей универсальностью, так и глубокой  проработкой специфически русской темы. Впрочем, учёным-любителем можно назвать и самого Солженицына. В конце концов, разве не сплавом сердца и ума «Архипелаг ГУЛАГ» отличается от обычных книг по истории?
На Западе благодаря давним традициям интеллектуальной свободы к настоящему времени созрел значительный урожай независимых научных трудов о Солженицыне, и сейчас, наверное, наступил самый подходящий момент поделиться некоторыми из них с Россией.  В этом есть определённая логика. Если личность и творчество Солженицына неотделимы от ландшафта его родины, как географического, так и культурного, то и литературоведение, посвящённое ему, должно найти в России свою естественную среду. Различие в траекториях развития современного российского и западного изучения  творчества Солженицына подсказывает, что пришло время, когда ведущая роль в этой области переходит к России. По-видимому, приближается этап, когда в научном обмене между западными и российскими  исследователями Солженицына стороной-дарительницей станет всё-таки российская. И при сегодняшних темпах развития можно предположить, что в не слишком далёком будущем русская критика о Солженицыне будет переводиться на другие языки, создавая поток, противоположный тому, который представляет собой настоящий сборник.
Эта мысль подтверждается тем, что за сравнительно недолгий срок после падения советских уз Россия уже значительно опередила Запад в закладке   основы для тщательного изучения Солженицына. Сам писатель в последние годы жизни трудился над подготовкой тридцатитомного тщательно откомментированного собрания сочинений, то время как на большинстве европейских языков значительная часть его произведений остаётся недоступной. В сфере исследований особенно обращает на себя внимание фундаментальный и систематический характер российских публикаций. На сегодняшний день Запад уже сильно отстаёт как в отношении издания текстов, так и в области библиографии, биографии и подробного комментария к отдельным произведениям. 
Надеемся, что настоящий сборник, включающий в себя зарубежные работы, посвящённые глубочайшим моральным, философским и политическим воззрениям Солженицына, внесёт свой вклад в дальнейшее развитие изучения писателя, которое происходит в России, и, может быть, послужит для этого изучения стимулом. Хотя творчество Солженицына обращено ко всему человечеству, аудитория, для которой он в первую очередь предназначал свои произведения, всегда оставалась неизменной — будущие поколения русских читателей. В этом плане российские литературоведы и критики не только смогут стать лучшим связующим звеном между авторскими текстами и будущими читателями, — их роль в таком процессе совершенно незаменима. Плодами этой работы со временем воспользуется и Запад. И вполне закономерно, что изучение Солженицына на его родине стало возможным благодаря её культурному освобождению — освобождению, которому писатель поспособствовал, как никто другой.

РЕЦЕНЗИИ

Андрей Мартынов
Кого боялся Ельцин
О «Круге-87», свободной несвободе и читательских татуировках
 
 
Начну с личного воспоминания. Году в 1995-м, когда закрылась телепередача «Встречи с Солженицыным», я учился в университете. Сокурсник вернулся из Рима и привез одну из центральных итальянских газет. Всю первую полосу занимал огромнейший цветной портрет Солженицына. В углу располагалась маленькая черно-белая фотография тогдашнего российского президента Бориса Ельцина. «Это единственный человек, которого боится Ельцин» — такими словами итальянская газета объясняла «отлучение» знаменитого писателя от телевидения. Думается, эта история подчеркивает невеселый факт: внимание к биографии и книгам Александра Солженицына (1918–2008) в большей степени проявляется на Западе, а не у него на родине.
Издание антологии статей о жизни и творчестве нобелевского лауреата лишь частично иллюстрирует этот интерес. Частично, ибо за пределами книги осталось много не менее ценных статей и очерков. И не по вине редактора Эдварда Эриксона-младшего: еще в 1973 году вышла библиография работ, составившая 2465 позиций, а в 1980-м — первый том ежеквартальника Solzhenitsyn Studies.
Тем не менее подбор имен не может вызывать по крайней мере интереса — Раймон Арон, Оливье Клеман, Мартин Малиа. К ним можно добавить профессиональных исследователей автора «Матренина двора», среди которых — Жорж Нива, тот же Эдвард Эриксон, Алексей Климов, Майкл Николсон. Последний, отметим, был редактором уже упомянутого Solzhenitsyn Studies.
Сборник состоит из нескольких разделов. Они посвящены мировоззрению писателя, его месту в контексте современной общественной мысли, основным публицистическим, историческим и художественным сочинениям. Так, например, Энн Эпплбаум (США), автор обстоятельного исследования о советских концлагерях (переизданного лет пять назад в России), пишет о труде своего предшественника: «Когда через пятнадцать с лишним лет после крушения СССР перечитываешь «Архипелаг ГУЛАГ», поражаешься не тому, что в книге есть фактические ошибки, а тому, насколько их мало, учитывая, что у автора не было доступа ни к архивам, ни к официальным документам». Следует отметить, что это признавали и добросовестные критики Александра Исаевича. Рой Медведев в рецензии на первый том «Архипелага» писал в 1974 году: «Я не могу согласиться с некоторыми оценками и выводами Солженицына. Но нужно твердо сказать, что все основные факты, приведенные в его книге, полностью достоверны».
Очень интересна статья Жоржа Нива (Франция) «Круги» Александра Солженицына». Ученый сравнивает различные редакции знаменитого романа. В том числе и так называемую «облегченную», которую писатель надеялся официально опубликовать в Советском Союзе. Эта редакция («Круг-87», названная так по числу глав) сильно отличается от классического «Круга-96». В том числе и по сюжету. В нем Володин, руководствуясь дружескими чувствами к своему семейному доктору, хочет предупредить его, что если врач передаст образец недавно изобретенного лекарственного препарата зарубежным коллегам, то попадет в ловушку МГБ.
В книге приводится глубокая статья Леоны Токер (Израиль) об особенностях повествовательного метода в повести «Один день Ивана Денисовича». За внешней традиционной, линейно развивающейся канвой повествования скрывается очень сложная, математически выверенная композиция. Повествование ведется от третьего лица, но читатель видит мир повести глазами заглавного героя. Большие объемы информации автор раскрывает в подходящие развитию сюжета моменты, избегая излишней (и утомляющей) нагруженности. Любопытна еще одна деталь, подмеченная Токер. Сюжет подчеркивает все возможные (позитивные и негативные) альтернативы поведения зэков. Думается, здесь закладывается парадоксальная мысль о возможности свободы в несвободных условиях. Жаль, что ученый не развил ее подробнее.
Конечно, сложно от столь непростого автора, как Александр Солженицын, ждать популярности. Хотя… еще одно личное воспоминание. Года два назад я зашел в один магазин элитарной литературы (их из чувства ложной политкорректности еще называют интеллектуальными). Поставив на полку не заинтересовавшую меня книгу, я повернулся к соседнему стеллажу. Неожиданно взгляд упал на стоявшую рядом девушку. Точнее, ее декольтированную спину, на которой была качественно выполненная татуировка, копировавшая известный портрет Достоевского кисти Василия Перова. Вот она — популярность сложного автора!
А уж бывшему зэку Александру Исаевичу такую популярность иметь сам бог велел.