• Содержание
• Выдержки из предисловия
• Рецензии
  

О.А.Коростелев
Послевоенная переписка эмигрантских писателей: подведение итогов

Список сокращений

«Жаль, что Вы далеко…»
Письма Г.В.Адамовича И.В.Чиннову (1952–1972)

«…Я молчал 20 лет, но это отразилось на мне скорее благоприятно»
Письма Д.И.Кленовского В.Ф.Маркову (1952–1962)

«Простите, что пишу Вам по делу…»
Письма Г.В.Адамовича редакторам Издательства им. Чехова (1952–1955)

«…В памяти эта эпоха запечатлелась навсегда»
Письма Ю.К.Терапиано В.Ф.Маркову (1953–1972)

«...Поговорить с Вами долго и длинно и даже посплетничать…»
Переписка Г.В.Адамовича с Р.Н.Гринбергом (1953–1967)

«…Мир на почетных условиях»
Переписка В.Ф.Маркова с М.В.Вишняком (1954–1959)

Эпизод сорокапятилетней дружбы-вражды
Письма Г.В.Адамовича И.В.Одоевцевой и Г.В.Иванову (1955–1958)

«Хочется взять все замечательное, что в силах воспринять, и хранить его...»
Письма Э.М.Райса В.Ф.Маркову (1955–1978)

«…Я не имею отношения к Серебряному веку…»
Письма И.В.Одоевцевой В.Ф.Маркову (1956–1975)

Библиографическая справка

Указатель имен

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ПРЕДИСЛОВИЯ

О.А.Коростелев
Послевоенная переписка эмигрантских писателей: подведение итогов

1950-е гг. — один из наименее исследованных периодов в истории русского зарубежья. Причин тому несколько. Во-первых, к этому времени золотой век русской эмиграции уже миновал, будучи оборван Второй мировой войной. Во-вторых, детальное изучение этого периода затруднено отсутствием ряда основных источников, прежде всего неполнотой комплектов периодики (если довоенная эмигрантская периодика целенаправленно собиралась в Русском заграничном историческом архиве, и оказалась более или менее доступна исследователям, то комплекты послевоенных изданий сохранились лишь случайно, и к ним обращались гораздо реже).
В это время по сравнению с довоенным периодом литературная жизнь эмиграции была более скудной, количество печатных изданий заметно сократилось и многое из написанного невозможно было опубликовать. Эпистолярный жанр зачастую оказывался одной из немногих возможностей высказать свои мысли без скидок на конъюнктуру и цензуру. Письма литераторов этого времени нередко представляли собой, помимо всего прочего, наиболее непредвзятую литературную критику и эссеистику, включая кроме деталей быта также оценки вновь появляющихся произведений и изданий, литературных событий, осмысление прошедшего периода.
Для эмиграции первой волны 1950-е гг. стали временем подведения итогов. Почти одновременно появившиеся в середине десятилетия книги Г.В.Адамовича, Г.П.Струве, В.С.Варшавского широко обсуждались как в печати, так и в частной переписке, вызвав наиболее интересные и существенные полемики, задав тон и уровень разговора и в значительной мере определив послевоенную литературную ситуацию. В эти годы начинает проявлять себя вторая волна эмиграции, и взаимоотношения с ней литераторов первой волны составляют отдельный сюжет в истории русского зарубежья, который также нашел свое отражение в публикуемых письмах.
В послевоенный период появляются и первые журнальные публикации писем писателей-эмигрантов (прежде всего, разумеется, уже завершившейся эпохи), а позже и отдельные издания, целиком посвященные эпистолярному жанру. Чаще всего это публикации писем отдельных авторов к конкретному адресату либо переписка того или иного писателя с разными людьми, реже тематические сборники.
Предлагаемая книга включает ряд крупных корпусов писем известных эмигрантских литераторов (Г.В.Адамович, И.В.Одоевцева, В.Ф.Марков, Ю.К.Терапиано, Д.И.Кленовский и др.). Объединяет их то, что все они относятся к одному периоду, во многих письмах речь идет об одних и тех же событиях, но с разных точек зрения. Здесь отразились сложные перипетии послевоенной жизни русской эмиграции, нюансы литературного быта, полемики, заключаемые союзы и возникающие конфликты. Такая полифония придает дополнительный объем, многогранность и позволяет воспроизвести в мельчайших деталях послевоенный, наименее изученный период истории эмиграции.
О том, насколько значимо эпистолярное наследие литераторов для изучения их творчества, писали не раз, и об эпистолярном жанре русских писателей XVIII и XIX вв. существует немало работ. Изучение эпистолярия эмигрантских писателей, в сущности, лишь начинается.
<...>
В 1924 г. Тынянов сетовал, что «письма Вяземского, А.Тургенева, Батюшкова никем не исследованы как литературный факт». Письма литераторов эмиграции исследованы еще меньше. Немногочисленные работы, посвященные тем или иным аспектам этой темы, пестрят замечаниями: «“Культурологический” статус дружеского письма ХХ века в целом и русского зарубежья в частности еще подлежит изучению».
Все остальные статусы тоже вряд ли можно назвать изученными исчерпывающим образом. Но чтобы изучать, надо эти письма как минимум ввести в научный оборот.
Задача настоящего издания — более подробно и масштабно представить ограниченный период времени и конкретную среду эмигрантских писателей, авторов «Нового журнала», «Опытов», «Мостов» и других ведущих изданий послевоенного русского зарубежья. В книгу включены письма преимущественно литераторов аристократического круга (производители массовой беллетристики, социологи дипийского склада и эмигрантские общественники здесь в качестве авторов не выступают, поскольку это уже другая грань той же истории).
Некоторые из материалов книги публикуются впервые. Другие на протяжении последнего десятилетия уже печатались в разных изданиях — от известных историко-архивных альманахов «Минувшее» и «Диаспора» до труднодоступных и малотиражных сборников (в подготовке четырех материалов принимал участие профессор Жорж Шерон (Лос-Анджелес) — библиографическая справка о первых публикациях приведена в конце книги). Объединенные в одном издании, эти письма взаимно отражают друг друга и дают объемную картину литературной эпохи в самых мелких деталях. Некоторые из публикуемых переписок продолжались и после 1950-х гг., но цельные корпусы писем решено было не разрывать насильственно, а дать целиком.
<...>

РЕЦЕНЗИИ

Распопин В.Н.


Знакомя посетителей сайта с новыми книгами, я не так уж часто рекомендую их к обязательному прочтению. В данном случае мне хочется дать такую рекомендацию серьезному читателю уже в качестве преамбулы к рецензии. По-моему, это уникальное издание — и по охвату материала, и по уровню подготовки, и по оформлению — скромному и благородному. Причём книга эта, вместившая девять больших подборок писем русских писателей-эмигрантов, как мне представляется, вполне доступна самому широкому читателю, естественно, из того пресловутого «узкого круга интеллигенции», который до сих пор чтение предпочитает иным развлечениям. Дело тут в том, что нам предлагается писательская переписка, то есть, в сущности, художественная литература, ведь всякий настоящий писатель, конечно же, любой свой текст, даже и долговую расписку, как мы хорошо знаем на пушкинском примере, делает как художественное произведение.
С другой стороны, перед нами все-таки не записные книжки и не дневник, пишущийся сочинителем в расчете на непременное будущее академическое издание своих сочинений, а именно частная переписка, с ее недоговоренностями, проговорками, сиюминутными увлечениями и озарениями, порой непродуманными, ошибочными суждениями, то есть со всем тем «человеческим, слишком человеческим», какого ни в каких дневниках, а тем более в текстах, рассчитанных на скорую публикацию, не встретишь. 
Главное дело писателя — литература, но растет она, как известно, из того же сора, что лопухи и лебеда, каковые не что иное как природа, то бишь жизнь. Большой кусок последней мы называем эпохой, складывающейся, понятно, из того же самого сора, к которому следует еще прибавить сор, в изобилии производимый человечеством. Вероятно, человеческий сор, в конце двадцатого столетия сделавший всю планету мусорной свалкой цивилизации, достиг теперь такой степени концентрации, что никакая культура вырасти из него уже не в состоянии — чему все мы, жители двадцать первого века, свидетели. Тема рецензируемой книги, однако, эпоха 1950-х. В то время живые костерки культуры еще теплились самостоятельно, разжигаясь с помощью деревянных спичек, а не от гигантской газовой зажигалки общего крематория под названием «шоу-бизнес». Костерки эти, пусть и чахленькие, последние, складывались и поджигались индивидуально и, следовательно, худо-бедно, но обладали «лица необщим выраженьем». Вот этот «закат печальный», эту «прощальную любовь» и дарит нам сборник писем русских писателей-эмигрантов, названный строкой из письма одного из последних поэтов первой волны рассеяния, Юрия Терапиано.
Итак, девять подборок писем, несколько сотен коротких и пространных посланий очень близких друзей, литераторов, лично знакомых друг другу или познакомившихся по переписке и порой так никогда и не встретившихся в реальности, ибо одни из них жили в  Париже, другие в Америке, третьи в Германии. И не надо думать, что в отсутствии железного занавеса ничто не сдерживало человеческого передвижения. Недостаток средств — занавес ничуть не менее железный, нежели ОВИР. К тому же, возраст, болезни, загруженность работой... 
В принципе, у этой книги три главных героя, если можно так выразиться. Первый из них — крупнейший и влиятельнейший критик эмиграции первого поколения, поэт Георгий Адамович, перу которого принадлежат четыре части тома (подборки писем к И.Чиннову, И.Одоевцевой и Г.Иванову, редакторам изд-ва им. Чехова, переписка с Р.Гринбергом); другой — литературовед и критик второго поколения эмиграции, начинавший как поэт, но известный прежде всего своими глубокими трудами, посвященными русскому модернизму, поныне живущий в США Владимир Марков, адресат пяти подборок писем, в том числе поэтов Ю.Терапиано, Д.Кленовского, И.Одоевцевой, а также литераторов Э.Райса и М.Вишняка.
Третий герой книги — безусловно, Олег Коростелев, ее составитель, комментатор и автор преамбул к каждой подборке эпистолярных материалов, изящно и коротко характеризующих как самих корреспондентов, так и главные особенности публикуемой переписки.  
В конце тома приводится Указатель имен, упоминающихся в издании, а также библиографическая справка, содержащая указания на первую публикацию каждой из эпистолярных частей книги.
Открывает же ее короткое предисловие составителя, объясняющее особенности литературной эпохи 50-х годов как одного из наименее исследованных периодов в истории русского зарубежья как по причине отсутствия многих источников, так и потому, что сама литературная жизнь эмиграции после Второй мировой войны значительно оскудела. Писатели, конечно, продолжали работать, однако  «…количество печатных изданий заметно сократилось и многое из написанного невозможно было опубликовать». В этой ситуации «эпистолярный жанр зачастую оказывался одной из немногих возможностей высказывать свои мысли без скидок на конъюнктуру и цензуру. Письма литераторов этого времени нередко представляли собой, помимо всего прочего, наиболее непредвзятую литературную критику и эссеистику, включая кроме деталей быта также оценки вновь появляющихся произведений и изданий, литературных событий, осмысление прошедшего периода» (С. 5).
Вчитываясь в текст и комментарии к нему, как обычно у О.А.Коростелева, почти исчерпывающие, действительно открываешь для себя и людей эпохи, и саму эпоху во всей ее сложности, трагичности, величии и обыденности, каких-то из ее героев, ранее знакомых, понимая глубже, каких-то — открывая вновь. Я, например, из писем Адамовича к И.Одоевцевой и Г.Иванову и из писем Одоевцевой к В.Маркову намного лучше разобрался и в характерах этих «последних цеховиков», и в их амбициях, и в истории известной дружбы-вражды последователей Гумилева, а из писем того же Адамовича к Игорю Чиннову — в особенностях «парижской ноты», ко времени их переписки казалось бы окончательно умолкнувшей.
В том, что это не так, что «нота» не умерла, а, может быть, и никогда не умолкнет окончательно, убедили меня письма Юрия Терапиано, адептом этой школы не бывшего, однако, как, впрочем, и Чиннов, всегда учитывавшего ее в своей партитуре.
Чрезвычайно любопытны также и письма Д.Кленовского, ни «ноту», ни Г.Адамовича, ее основателя и теоретика, кажется, на дух не переносившего. Почему? Потому что литературный враг, даже если он принципиально не прав, как правило замечает то, чего не видят литературные друзья. Замечает и вольно или невольно остраняет, позволяя потомкам оценить явление во всей возможной полноте.
Интересна и подборка писем к В.Маркову доселе вовсе не известного мне Эммануила Райса, человека, безусловно, неординарного, умевшего до старости по-детски увлекаться и заразить своим увлечением собеседника.
Как век не кончается обычно с приходом первого года следующего столетия, так и эпоха 1950-х, конечно же, пятидесятыми не ограничивается. Так, последствия Великой Отечественной мы, мальчишки, родившиеся во второй половине 50-х, ощущали на себе, наверное, до середины 60-х. И точно так же «нота» середины столетия в письмах русских литераторов-эмигрантов отзывалась вплоть до конца 70-х. Свидетельством тому некоторые части этой книги, ведь иные из переписок длились по нескольку десятилетий.
Об этой замечательной книге, которую можно читать и как эпический роман — взахлёб, и как энциклопедический справочник — по статье-другой в день, и как поэзию (тем более что и на самом деле стихов в переписке поэтов приводится немало) — смакуя построчно, об этой книге можно было бы говорить бесконечно, выбирая, как нити, отдельные темы или отдельных героев. О ней, думаю я, можно было бы написать и успешно защитить несколько десятков диссертаций. К ней можно и необходимо возвращаться, как возвращаемся мы к классике, чтобы вновь пережить радость встречи или чтобы проверить по ней самих себя. Почему я так уверен в возвращении читателя к переписке не самых великих русских писателей? Потому, во-первых, что по крайней мере двое-трое из них — истинные классики ХХ века, а во-вторых, потому, что эпоха, которую они представляли, была последней эпохой русской, а шире — европейской культуры, тем самым Закатом Европы, чье почти уже совсем незаметное зарево отельными редкими всполохами еще и до сих пор иногда проступает на черном небосводе и, значит, не дает тьме окончательно сомкнуться над нашими головами.
В заключение хочу от всей души поблагодарить Олега Анатольевича Коростелева, любезно приславшего мне это «…чудо», вышедшее в «Русском пути» крохотным тиражом всего лишь в 800 экземпляров…
Ну, так я и не для красного словца говорил о последних всполохах европейского заката.


Дмитрий Николаев


Олег Анатольевич Коростелев, подготовивший эту книгу, — один из лучших в мире знатоков литературы русского зарубежья. Благодаря его усилиям нам открываются многие ранее неизвестные источники по истории русской литературной эмиграции — документы, письма, публикации в редких и малодоступных изданиях. В этом сборнике представлены письма Г.В.Адамовича, И.В.Одоевцевой, Д.И.Кленовского, Ю.К.Терапиано, бывшего редактора «Современных Записок» М.В.Вишняка и других русских литераторов-эмигрантов. Из письма Ю.К.Терапиано В.Ф.Макарову взято и название книги.
В это время по сравнению с довоенным литературная жизнь эмиграции была более скудной,  количество печатных изданий заметно сократилось и многое из написанного невозможно было опубликовать. Эпистолярный жанр зачастую оказывался одной из немногих возможностей высказать свои мысли без скидок на конъюнктуру и цензуру, — указывает в предисловии Коростелев. — Письма литераторов этого времени нередко представляли собой, помимо всего прочего, наиболее непредвзятую литературную критику и эссеистику, включая кроме деталей быта также оценки вновь появляющихся произведений и изданий, литературных событий, осмысление прошедшего периода.
Впрочем, годы, вынесенные в подзаголовок, — датировка, скорее, ycловная. 1950-е определяют лишь начало: большинство эпистолярных циклов завершается в 1960-х и даже 1970-х годах. И пусть среди писем здесь нет стилистических шедевров, подобных чеховским, с точки зрения историко-литературной они представляют ценность несомненную.
На первом плане в сборнике двое — поэт, критик, один из виднейших представителей «первой волны» эмиграции Георгий Викторович Адамович и здравствующий и поныне Владимир Федорович Марков, оказавшийся за границей во время Второй мировой войны и посвятивший большую часть жизни изучению русской литературы XX века. В начале 1950-х годов первый — мэтр, второй еще никому не известен. Особая ценность этого корпуса писем в том, что мы можем проследить, как складывались и развивались отношения представителей первой и второй волн эмиграции. Для одних это было время подведения итогов, у других только начинался новый этап жизни. Если Марков в основном присутствует в сборнике в качестве адресата, то публикации, связанные с Адамовичем, — это его письма И.В.Чиннову, И.В.Одоевцевой и Г.В.Иванову, Р.Н.Гринбергу, редакторам нью-йоркского Издательства им. Чехова. Эти письма помогают узнать историю подготовки знаменитой книги Адамовича «Одиночество и свобода».
Значительная часть материалов уже печаталась Коростелевым на страницах литературоведческих журналов и альманахов, но только собранные воедино они позволяют увидеть картину целостной. Особый интерес вызывают публикуемые впервые письма Маркову Э.М.Раиса. Благодаря им мы, в частности, можем узнать, какие произведения советской литературы пользовались популярностью в эмиграции.
Несомненную ценность представляют комментарии и преамбулы к публикациям, в которых определяются многие закономерности развития русской эмигрантской послевоенной литературы.