Литературная премия Александра Солженицына 2024
Литературная премия Александра Солженицына 2024 года присуждена:
Андрею Семеновичу Немзеру (посмертно) — за сердечную преданность в служении русской литературе и страстную защиту ее нравственных и эстетических основ; высокий профессионализм в научной, литературно-критической и педагогической работе на ниве отечественной словесности в ее двухвековом измерении.
Церемония награждения пройдет в первой декаде октября 2024 года в рамках Всероссийской научной онлайн конференции «Творчество А.И. Солженицына сегодня: аспекты и контексты», посвященной памяти историка литературы и литературного критика Андрея Семеновича Немзера (1957–1923). Точные даты конференции и ссылка на подключение будут сообщены позже.
СМИ
Павел Басинский
Лауреатом премии Александра Солженицына объявлен критик и филолог Андрей Немзер
(Год литературы. 2024. 17 апреля. URL: https://godliteratury.ru/articles/2024/04/17/laureatom-premii-aleksandra-solzhenicyna-obiavlen-kriti...)
Лауреатом литературной премии Александра Солженицына посмертно стал выдающийся критик, филолог, педагог Андрей Семенович Немзер (1957–2023). Формулировка членов жюри, в которое входят Наталия Солженицына, Борис Любимов, Виктор Москвин, Людмила Сараскина, звучит емко и убедительно: «За сердечную преданность в служении русской литературе и страстную защиту ее нравственных и эстетических основ; высокий профессионализм в научной, литературно-критической и педагогической работе на ниве отечественной словесности в ее двухвековом измерении».
Премия Александра Солженицына — единственная крупная награда в области литературы, которая присуждается не только ныне действующим писателям, критикам, филологам, но и — посмертно. Так, в прошлые годы ее лауреатами становились Константин Воробьев и Виктор Астафьев. Но кто скажет, что этих писателей нет в сегодняшнем литературном процессе? Их книги переиздаются, они читаются и вызывают живейший интерес. Это тот случай классики, которая всегда современна.
С филологами дело обстоит сложнее. Их научные работы обычно остаются актуальными в узком академическом кругу. Плодами их трудов широкий читатель пользуется уже опосредованно, через выверенные, научно обоснованные издания и переиздания классической литературы.
Впрочем, труды, например, Юрия Лотмана и по сей день сами по себе являются бестселлерами.
Еще более сложно обстоит дело с критиками. Их многие не любят при жизни и быстро забывают после смерти. Отношение к ним как к навязанным писателям назойливым спутникам, комментирующим каждый их жест, каждое движение, каждый поступок, порой неудачный и даже смешной, всегда ставит критиков в невыгодное положение еще при жизни. «Похвали меня», «сделай мне приятно», но «сделай это так, чтобы в это все поверили», — вот извечная матрица отношения писателей к критикам.
Андрей Немзер, рано покинувший нас в конце прошлого года, был безусловно критиком №1 90-х годов и начала 2000-х. Это признавали и его друзья, и его недруги. Он так же многих восхищал, как и многих раздражал. Но самое главное — он привнес в литературную критику то, что было непривычно, казалось ошеломительно дерзким и каким-то неправильным, хотя в своем критическом методе он исходил из имевшегося наследия, от Белинского до Тынянова.
Да в принципе само понятие «метода» до Немзера в критике словно не существовало. Всяк писал так, как ему вздумается, оценивал произведения так, как ему хочется, не говоря уже об откровенной конъюнктуре и «договорняке». А в 90-е годы, во времена бешеной и во многом мусорной свободы слова, эта практика стала узаконенной.
Андрей Немзер пришел в критику из академических кругов, уже заявив о себе как филолог первого ряда, автор фундаментальных трудов о поэтах и прозаиках предпушкинской и пушкинской поры. Его приход в критику был неожиданным и казался трудно объяснимым: что ему с его высоколобостью делать в этой мутной среде? Тем более что Андрей сразу стал газетным критиком, литературным обозревателем сначала «Независимой газеты», а затем газеты «Сегодня».
И тут произошло, на мой взгляд, некоторое литературное чудо. Соединение академизма и эмоциональности, метода и душевной страстности, порой зашкаливающей, переходящей или в сентиментальность или, напротив, в едкую иронию, оказалось возможным в пределах одной-единственной и, несомненно, неповторимой творческой личности. Второго Немзера не будет, как не будет второго Шкловского, Лакшина или Кожинова.
При этом он продолжал свои научные штудии, много сделав для исследования русской литературы первой трети XIX и второй половины ХХ века.
И еще, при всей его литературной ершистости, у него было много очень достойных друзей. Я к ним не принадлежал, скорее — наоборот, так что могу судить объективно. Та теплота, с которой относились к Андрею его коллеги по науке, преподаватели и студенты ГИТИСа и ВШЭ, где он читал свои курсы, была известна всем. Он был своего рода культовой фигурой, любимой живой легендой в этой среде.
Светлая память!