Людмила Сараскина
Выступление на церемонии вручения
Литературной премии Александра Солженицына
26 апреля 2018
Уважаемые гости, дорогие друзья!
Жюри поручило мне рассказать, почему в год столетнего юбилея Александра Исаевича Солженицына Литературная премия его имени присуждается двум художникам-иллюстраторам, то есть не литераторам, не художникам слова, а художникам книги. Я попробую.
Конечно: в начале было слово. У первой строки Евангелия от Иоанна есть множество вариантов переводов и толкований, дающих разные уровни понимания божественного смысла.
Но если воспринимать эту строку в контексте повседневной жизни, как тó, с чего человек начинает самостоятельное чтение, то это будет не слово. Малыш, в полтора-два года, еще не умеющий читать, берет в руки свою первую книжку и видит рисунок, картинку. Для него как для читателя книжка начинается с картинок, по ним он узнает драматическую историю девочки Тани, которая громко плачет, оттого что уронила в речку мячик. Потом сознание ребенка проникается сагой о трех поросятах, потом сопереживает титанической борьбе козы и семерых козлят с голодным волком. Позже, видя на картинке Бабу Ягу и ее избушку на курьих ножках, маленький книгочей начинает понимать, что в мире есть не только злые силы, но и логово, где они обитают. Картинки для него – это главные путеводители по сказкам и стихам; еще не зная букв, но водя по ним пальчиком и декламируя стихотворение про бычка, который вздыхает и качается на ходу, малыш воображает, что он так читает. Он любит подробные рисунки и картинки, с множеством персонажей, так, чтобы можно было посчитать, сколько здесь зайцев и птиц, елок и бабочек. Малыш доволен, когда картинка похожа на предмет изображения – на ёжика или волка, которых он уже умеет распознавать.
Итак, в начале чтения бывает рисунок, иллюстрация. Каждый из нас так или иначе сталкивался с иллюстрациями и иллюстраторами. Или как читатель, в книжках детских и взрослых, или как писатель, когда его книжка оформляется художником.
Однажды мне очень повезло. В начале восьмидесятых, когда в печати стали появляться мои первые статьи о Достоевском, я познакомилась с замечательной художницей Александрой Николаевной Корсаковой, известной, в частности, тем, что в течение сорока лет она создавала иллюстрации к роману Ф.М. Достоевского «Бесы». Были в ее творческой жизни еще и Булгаков, и Бодлер, и Цветаева, и Рильке, но Достоевский оставался ее главным и любимым предметом. Мы часто общались, она посвящала меня в тайны портретных иллюстраций – и это был потрясающий мастер-класс: чем отличается, например, словесный портрет Николая Ставрогина на страницах романа от его портретов маслом, тушью или черным карандашом.
Когда я придумала статью с фантастическим названием «История одного путешествия. Ставрогин в Исландии» (о следах чтения Достоевским романа Жюля Верна «Путешествие к центру земли»), показала ее Корсаковой, а потом предложила журналу «Знание – сила» (он выходил тогда в газетном формате), Александра Николаевна вызвалась оформить эту статью своими композициями. Эффект был удивительный: это был 1986 год, я по-прежнему была начинающей, так что коллеги с трудом поверили, что эти девять иллюстраций к «Бесам», выложенных на журнальной странице в форме креста, на вершине которого сиял изумительный портрет Достоевского, предоставлены мне художницей.
Много позже везение случилось еще раз.
В 2002 году издательство «Детская литература» заказало мне вступительную статью к рассказам Солженицына в серии «Школьная библиотека». Книга вышла с том же 2002 году с моим предисловием – «Подпольная проза Александра Солженицына в проломе свободы». Когда мне выдали авторские экземпляры, я увидела оформление: на обложке – Матрёна в голубоватой линялой рубахе с закатанными рукавами и гладком сереньком платочке, завязанном по-деревенски под подбородком. Она сидит, опершись локтями на стол, подперев правую щёку кулачком и полуопустив глаза. Руки тяжелые, уработанные, с напряженными венами, лицо мирное, просветленное, едва теплится лучезарная улыбка: Матрена в минуту отдыха.
А на задней стороне обложки – знакомая нам обитательница Матрёниной избы безымянная кошка, про которую в рассказе говорится: «Кошка была немолода, а главное – колченога. Она из жалости была Матрёной подобрана и прижилась. Хотя она и ходила на четырёх ногах, но сильно прихрамывала: одну ногу она берегла, больная была нога. Когда кошка прыгала с печи на пол, звук касания ее о пол не был кошаче-мягок, как у всех, а – сильный одновременный удар трех ног: туп! – такой сильный удар, что я не сразу привык, вздрагивал. Это она три ноги подставляла разом, чтоб уберечь четвертую»[1].
Художник, однако, пощадил кошку и поберег все ее четыре ноги – она уютно сидит на широком облезлом подоконнике, ее больной лапки не видно, все свои четыре конечности она завернула под себя. Над ней склонились сочные зеленые фикусы, сидит она спиной к двойным рамам и смотрит не в тусклое окошко, а куда-то в горницу, может быть, на Матрёну, а может, и на жильца, которому предстоит обессмертить и эту избу, и грязно-белую козу, и тараканов, и мышей, и взъерошенную задумчивую кошку, и хозяйку избы. Ничто на этих обложках еще не предвещает беды...
Каждый год «Детская литература» допечатывает тираж, то есть выходит с этим же предисловием и в этом же оформлении уже 15 лет. Все эти годы мы с Вами, Виктор Глебович, заочно знакомы. И как было мне не запомнить и не полюбить выполненный Вами графический портрет Солженицына на титульном развороте. Спасибо Вам за него!
Даже простой перечень всего сделанного Сергеем Викторовичем Любаевым тянет на целую библиотеку. Это – Толкиен, Киплинг, Марк Твен, Уайт, Стоун, Хемингуэй, Гоголь, Толстой, Есенин, Блок, Лесков, Достоевский, Чуковский, Паустовский, Аверченко, Перельман, Песков, Кружков, Орлов, Гайдар. И еще сказки! Мир, который населяют гномы, эльфы, тролли, великаны, колдуны, волшебники и феи. К этому же миру принадлежат и образы сказочных персонажей Скандинавии, иллюстрации к Антологии английской и ирландской детской литературы в переводе с английского и старо-ирландского Григория Кружкова, нашего лауреата 2016 года. Художник, наполнивший книжку диковинными петухами, кошачьими царями, совами, мышами, игрушечными лошадками и звездочетами, стал полноправным соавтором поэтического волшебства – в этом, наверное, и состоит правильно понятая и виртуозно выполненная задача иллюстратора.
Любаев не отделяет «детское» рисование от «взрослого». Каждая книга, считает он, созданная и оформленная в едином и цельном ключе, должна быть интересна всем возрастам, и на первом месте в ее создании всегда должны стоять выразительность и изобретательность.
Особо хочу сказать о его выдающейся работе над четырьмя томами «Войны и мира» – здесь более двух тысяч иллюстраций. Любаев, тонкий знаток реалий Отечественной войны 1812 года, участник сообщества, которое занимается исторической реконструкцией Бородинской битвы, с высочайшей точностью передает детали костюмов и амуниции, создает портретную галерею персонажей, сохраняя легкость и воздушность рисунков, внося в них мягкую, добродушную улыбку. Итог трехлетней работы – Гран-при конкурса «Искусство книги-2013» Ассоциации книгоиздателей России.
Глаз читателя, разглядывающего книгу «Ночь перед Рождеством», изданную к 200-летию Николая Васильевича Гоголя, радуется и ликует: здесь перекликаются монохромные рисунки на полях, красочные картинки и распашные иллюстрации. Мир Гоголя в деталях, фантазиях и мечтах – так бы я назвала художественную гоголиану Любаева. О цикле его работ по книге Киплинга «Подарки фей» хочется говорить в превосходных степенях, употребляя самые громкие эпитеты.
Комментируя свои работы к «Тому Сойеру и Гекльберри Финну», художник замечает: «Дагерротипы, этикетки и фантики, монетки, оловянные солдатики, рыболовные крючки, обрывки газет, игрушки, буквари, гербарии и прочие “натуральные” иллюстрации должны были жить рядом с рисованной фантазией, формируя единый образный мир детей американского Юга... Мне близко и любимо незамученное, стремительное рисование, но с необходимой сюжету и настроению детальной оснасткой, отображение темы не в лоб, часто через изобразительные синонимы. И цвет не должен был рвать страницу, а изображение, притонув, сидело бы в бумаге»[2].
Поражает и творческий диапазон заслуженного художника России Виктора Бритвина – свыше 150 книг. Это Андерсен и Гомер, Метерлинк и Жюль Верн, Перро и Распе, Дюма и О’Генри, Гюго и Буссенар, Майн Рид и Гумилев. И еще Оскар Уайльд. Иллюстрации к книгам автора «Дориана Грея» наряду с иллюстрациями арабских сказок Бритвин считает своими лучшими работами. Едва хватит слов в превосходной степени, чтобы воздать должное этим прекрасным работам.
Сам художник высшей похвалой называет случаи, когда на его выставках посетители оставляют такие вот записи: ваша тематика так разнообразна, вы работаете в стольких техниках, что даже не всегда угадаешь, работы ли это одного и того же человека.
Действительно, в творческом досье художника мы видим скупую, аскетичную графику к «Одному дню Ивана Денисовича», где нет даже намека на цвет, но есть сполохи света в измученных лицах зэков. Но как радуется глаз роскоши, многоцветью, волшебной красоте его иллюстраций к «Василисе-прекрасной» или к сказке «Али-баба и сорок разбойников», дизайнерскому шедевру. А еще есть русские и чувашские богатыри, загадочные незнакомки на женских портретах, каменные великаны, Царевна и Серый волк, цикл иллюстраций к «Графу Монте-Кристо» и к «Собачьему сердцу» – всего не перечесть. Но книга «Правдивая история Деда Мороза» – это нечто совершенно особенное; интерактивное издание, где почти на каждой странице читателя ждет сюрприз: вращающиеся куранты, трехмерная коробка с солдатиками, книжечка-календарь, распахивающиеся резные дверцы. Кажется, что сказку, сделанную из слов, художник поместил в восхитительную раму из своей фантазии, и сказка удвоила, утроила свою сказочность.
Виктор Глебович, будучи еще и литератором, автором рассказов и повестей, которые он сам иллюстрирует, справедливо полагает, что художник – это тоже читатель, но читатель особенный, необычный: он превращает абстракции слов в конкретность картинки, причем картинки сугубо индивидуальной, которая по определению не может совпасть ни с представлением писателя, ни с представлением любого другого читателя. Он убежден, что хорошая иллюстрация способна влиять на читателя, переубеждать его, доказывать ему, что образ, предложенный художником, не просто достоверный, но единственно возможный.
Это, согласимся, необычайно высокая планка: книжный дизайнер дерзает пересоздать образ, созданный воображением пусть даже искушенного читателя, новым образом, графическим рисунком или цветной картинкой. Но, обращаясь к работам обоих художников, я убеждаюсь, что это более чем возможно. Так и вдохновенная конгениальная экранизация способна вытащить из классического текста смыслы, сразу не пойманные, упущенные при чтении.
Листая «Записки сумасшедшего» в оформлении Сергея Любаева, видишь, настолько убедительны образы безумия: это мир даже не глазами Гоголя, но глазами Поприщина. Книжные проекты Любаева – это всегда творческое испытание, ибо работы его многослойны и объемны, сложны по конструкции и общему замыслу.
Откуда берется столь трепетное и требовательное отношение к облику книги? Ответ дает сам мастер: из детского чтения. «Читали почти все, – вспоминает Любаев, – паиньки и хулиганы, деревенские и городские… Книга и библиотека равнялись телеку и компьютеру, DVD и игровому автомату за вычетом прилипшей к ним дряни. Печатное слово было бесконечно ёмким, доверительным, красочно-образным. И книги были разными, неповторимыми, вкусными – с какими-то особыми запахами, стойкой осязательной памятью. Драные и засаленные, новые и плотные, в бумажно-картонных и коленкоровых переплётах... Почти во всех книгах были картинки – они чудесно дополняли словесные образы, были гармоничны тексту»[3].
Пересматривая работы Виктора Бритвина, я не раз ловила себя на ощущении, что уже не могу вообразить Матрёну и ее кошку иными, чем на обложке книги из «Школьной библиотеки»: так, в рисунке к сказке Джанни Родари «Джельсомино в стране лжецов» на одном листе – двадцать одна кошка, все разные, все прелестные, но ни одна не подходит для матрёниной избы, ни у одной нет таких огромных прозрачных глаз и пронзительного взгляда. Иллюстрации Бритвина действительно дают эффект мгновенного опознавания.
Рассказ Достоевского из «Дневника писателя» «Мальчик у Христа на ёлке» иллюстрировали многие художники – есть карандашные рисунки, есть акварель и пастель, есть строгая графика. Но сюжетная иллюстрация с мальчиком возле умирающей матери воспринимается как откровение, ибо это тот самый мальчик, который проснулся утром в сыром холодном подвале, вышел на улицу и замерз в подворотне, на чужом дворе, присев за дровами на корточки.
«Книгу не хочется выпускать из рук» – так пишут читатели о книгах, оформленных Сергеем Любаевым. «Это не книга – это настоящее произведение искусства» – можно прочесть в отзывах на книги, где художником значится Виктор Бритвин.
Наши лауреаты – художники одного поколения, обучавшиеся своему мастерству в художественных учебных заведениях СССР (Любаев в Москве, Бритвин в Чебоксарах и Ленинграде), оба – члены Союза художников, оба – участники международных, всероссийских художественных и книжных выставок, награжденные дипломами и грамотами. Их художественные работы находятся в больших музеях и частных коллекциях России, ближнего и дальнего зарубежья.
Насколько я смогла увидеть, они ни разу не пересеклись в своих литературных предпочтениях, но выразительно дополняют друг друга. Оба сознают, как необходимы иллюстраторам постоянное профессиональное саморазвитие, раскованная фантазия, свободное рисование без натуры, композиционная гибкость. А также широкая образованность, знание истории, географии, этнографии, психологии, материальной культуры, как нужны навыки исследователя-литературоведа, режиссера и даже актера[4].
Итак, Литературная премия Александра Солженицына вручается Виктору Глебовичу Бритвину за выдающиеся по качеству и выразительности иллюстрации к сказкам и мифам народов мира; за глубокое и взволнованное прочтение русской лагерной прозы взглядом художника-графика.
Сергею Викторовичу Любаеву Литературная премия Александра Солженицына вручается за преданную любовь к литературной классике и ее конгениальное книжное оформление; за богатейший изобразительный язык, превращающий книгу в дизайнерский шедевр.
И это самое малое, что можно сказать об этих замечательных художниках.
Хочется пожелать вам, дорогие художники, и нам всем, чтобы компьютерный фаст-фуд не затмил штучное мастерство книжного дизайна, чтобы агрессивный издательский маркетинг не погасил свет высокого оформительского искусства.
Сердечно поздравляем художников книги с литературной наградой!
[1] Солженицын А.И. Матрёнин двор // Солженицын А.И. Собр. соч.: В 9 т. М.: Терра, 1999–2005. Т. 1. 1999. С. 128.
[2] Любаев, Сергей Викторович. Биографии известных людей // https://peoplelife.ru/172828
[3] Мургина О. Книги и дети. Библиогид // http://bibliogid.ru/khudozhniki/740-lyubaev-sergej-viktorovich
[4] См.: Юрьева Е. Художник Виктор Бритвин: «Работа иллюстратора приучает видеть в жизни сюжет» // https://artchive.ru/publications/1570~Khudozhnik_Viktor_Britvin_Rabota_illjustratora_priuchaet_videt_v_zhizni_sjuzhet