Какая ответственная работа — иконы.
Да, надо дать образ Бога — надо для этого
чувствовать и понимать, «каков» Бог?
28 марта 1933 г.

 Я хочу быть искренней, простой, верующей.
9 марта 1932 г.

 

Публикуемый дневник Ю.Н.Рейтлингер, в монашестве (с 11 сентября 1935 г.) сестры Иоанны, представляет собой уникальное свидетельство духовного становления ее как иконописца и монахини.

Этот дневник не имеет ни авторского названия, ни авторских лет начала и конца. Крайние даты определяются, основываясь на двух внутренних датах (12 мая ст. ст. 1930 г. и 7 июня 1931 г.), а также по обозначенным дням церковного календаря. Еще одну веху дает дата пострига Е.Ю.Скобцовой — 16 марта (ст. ст.) 1932 г., Великий пост.

Дневник не несет в себе почти ничего конкретного из внешней жизни. Только несколько обозначений мест пребывания. Угадывается «клеть» (не только в духовном смысле, но и вполне материально) — комнатка в мансарде дома, где жила семья о. Сергия Булгакова, при Богословском институте. Первая запись сделана на Корсике (1928, со 2 сентября по начало октября), затем Савойя (1931), Перье (1932), Медон (лето 1933), Монтини (осень 1933, 1934), Бусероль (1935). В ноябре 1931 и 1933 гг. Ю.Н. дает два дивных описания осени в природе и осени в душе. В остальном — это постоянное стучание к Богу, жажда Его чувствовать, любить, молиться Ему. Это лестница восхождений и упадка, озарений и тоски, но всегда надежды и усилий. В день Собора Пресвятой Богородицы (26.12.1930 ст. ст. / 8.01.1931 н. ст.) Юлия Николаевна запишет: «Самое большое счастье, и единственное счастье в жизни — это молитва. Всякое другое счастье — это оборванная нить, потому что всякое счастье конечно, и — боль и стон за поцелуями радости. Есть единственный поцелуй счастья — духовный поцелуй молитвы, в котором удовлетворение есть жажда и жажда — удовлетворение, в котором душа находит свой единственный вечный дом (бездомная, бесприютная душа!), находит свой покой вихря бесконечности (мятежная, мятущаяся душа!) и своего единственнаго и Вечнаго Жениха — Иисуса Христа, свой Свет, свой Закон, свою Жизнь, свой Путь, своего Возлюбленнаго».

 

Только с записей 1930 г. становится понятно, что это дневник художницы. Целые тематические абзацы: «О том, чему бы я учила своих учеников» — «любить тот маленький кусочек, который они делают»; «О светлых фонах на иконах» — утверждается, что «силуэтное изображение» на фоне светлого неба более соответствует «онтологии предмета»; и, наконец, «О вдохновении» — гимн красоте Апокалипсиса.

Мы, читатели Дневника, оказываемся сопричастными тайне постижения Ю.Н. своего предназначения. Ей, находящейся, по ее признанию, в «парижской суете» (конечно, это не светское окружение, но и не монастырь), надо понять свой путь — или монашество, или обычная жизнь: или она «иконный живописец», или «принести себя в жертву пользе людей». Где правильнее искать Бога — в уединении или в общении с людьми; ее тянет к знанию жизни, но только единому на потребу. И самая мощная потребность — в творчестве, а через него — в служении Богу и людям. «Но если не маленькое и мое искание, и моя задача — сделать Твой Образ, то, вероятно, Тебе надо, чтоб это было для них?

Для тех, с кем я говорю “Отче наш”.

Если это будет для них — Ты поможешь?» (февраль 1932 г.).

Мыслям об иконе посвящена большая часть записей, начиная с 1932 г. Ясно возникает тема изобразимости Христа. То возобладает образ усталого Иисуса, то Милующего, то Вседержителя. «Можно ли в наше ужасное время написать икону Христа? Если ответить — нет, то это означало бы то же, что Христа нет, т.е. неверие. Но ведь Христос есть, и только Он и есть, если ничего нет. Помоги мне, Боже, найти Тебя!» (20 февр. 1932 г.). «Делать икону Христа — нет большей конкретности, важности и реальности дела» (Великий пост 1932 г.). Так Ю.Н. переживет личное торжество Православия.

Ю.Н. ставит перед собой задачу — после стольких лет копийно-живописной иконописи найти творческую икону для своего времени: «Чувствую, что в иконе какой-то очень основной узел всех современ[ных] проблем духа и искусства…» (1932 г.). И как А. Матисс утверждал, что под воздействием картин в доме «изменяется освещение. Стены отступают назад»[1], так и Юлия Николаевна страстно хочет в «красивыя модерныя обстановки <…> повесить икону» (1932 г.), чтобы она меняла духовную составляющую жилища.

Ю.Н. оценивает западноевропейское религиозное искусство и старообрядческую икону, «апофеоз» русской иконы XIV–XV вв. и «композиции в иконном стиле» XX в.; размышляет об истинном и нарочитом примитиве; ставит вопрос о сочетании декоративности, духовности и экспрессии («экспрессия есть уже трагедия, драма, содержание» — 1932 г.); считает формальными иконы Д.С.Стелецкого и решения на религиозные темы Н.С.Гончаровой (1933 г.). По ее мнению, А.В.Грищенко, популярный художник-стилизатор Русского зарубежья, «вообще неинтересующийся внутренней стороной иконы», занят лишь техническим разложением и собиранием красок в основной тон (12 мая 1933 г.). Эти записи — своеобразное участие Ю.Н. в заседаниях Общества «Икона» (с 1927), членом которого она была. Там анализировалось иконописное наследие, уяснялся феномен открытия русской иконы в начале XX в., дискутировались пути развития иконописания. Наиболее значительны были доклады известного историка искусства П.П.Муратова, секретаря Общества, специалиста по технике иконописи И.В.Шнейдера, основателя Общества и знатока старообрядческой иконы В.П.Рябушинского. Да и сама Ю.Н. в конце декабря 1931 г. сделала сообщение о своих впечатлениях от посещения выставки русских икон в Мюнхене в 1928 г.

Для Ю.Н. был злободневен вопрос: «А нужна ли людям икона?» С присущей ей горячностью она запрашивает в Дневнике христиан: «И хочется вызывающе обратиться к соврем[енным] людям религиозным и жаловаться им, что я не могу им дать икону их Христа, не только потому что у меня не хватает таланта, но что недостаточно ярко и сильно их мистическое чувство. <…> Скажите — как чувствуете Вы Христа? Убедите меня в вашем чувстве — если оно убедительно!» (1933 г.). Она считает создание иконы соборным творчеством верующих и «иконного живописца». «Я думаю о том, что каждое худож[ественное] произв[едение], и в еще большей мере — икона, должны быть событием — и остановилась на удивительном смысле этого слова — событие. СО-бытие» (1932 г.). Ю.Н. чувствует напряжение времени, в котором живет. Поэтому утверждает, что и иконы не могут быть спокойными: «…иконы мои будут больше тревожные, чем успокаивающие — не хватит таланта на то, силу выраженную, будет хотя бы тревога, — но могу ли я желать другого, убаюкивания, успокоения и вечнаго покоя, замененнаго сном?» (28 апреля 1933 г.).

Осмысление своего ремесла существует безотрывно от поисков Бога, любви к Нему, живой веры. Откровением звучат строки о взаимодействии веры и иконописания в Великий пост 1933 г.: «Вот какое дерзновение мне задано. Не только верить — в душе, находить Его мистически, духовно, но и исповедать эту веру, воплотить икону. Это дерзновение превышает мои силы, мою слабую веру, и оно идет само, ее не дожидаясь, навстречу или параллельно, — так вера догоняет веру. Конечно, она и только она дает толчок, но она не может выдержать, поддержать это дерзновение, — а оно уже где-то от этого толчка начинается, как эхо в далеком лесу, и снова с ней встречается в поддержке — и снова уходит — волевое и благодатное, — но ведь такова и сама природа веры. Так все в вере…»

Вообще, 1933 г. — решающий в пути Ю.Н. В благодатное Рождество она обретает «чувство Бога» (25 декабря 1933 г.) и испытывает необычайный подъем творческих сил. «…Сегодня мне было опять (давно не было!..) так конкретно ощутимы — “рука Божия”, “миг Божий” — как Он гневен и любящ, как Он смотрит на душу, жизнь и грехи. И думается, из этой конкретности рождается икона, эта конкретность и духовная реальность этих понятий и есть внутреннее основание иконы, — а не лишь воплощение Бога Слова, на что обычно ссылаются защитники икон. Мистический лик… Лик Христа любящаго и… прощающаго душу любящую… В этом Лике она находит выход своей любви, и в молитве за любимых она обретает этот Лик» (31 января 1934 г.).

В этом сочетании поисков Бога в душе и возможности Его изображения Дневник представляет собой поразительный документ исихазма ХХ в. Вспомним «Послание иконописцу» прп. Иосифа Волоцкого, когда он ставит в пример современным ему иконописцам Андрея Рублева и Даниила Черного: «Никогда же в земных упражнятися… но всегда ум и мысль возносити к невещественному Божественному свету»[2]. Здесь же хочется привести слова современника Ю.Н., работавшего рядом, Л.А.Успенского, несмотря на то, что она с ним всегда творчески полемизировала: «…в свете исихазма содержание образа предполагает, как для его действенного восприятия, так и для его творчества, необходимость определенного духовного устроения, то есть, по существу, для того и для другого духовное перерождение человека, когда “новотворящим Духом стяжает он новые очи и новые уши и не смотрит уже просто как человек на чувственное чувственно, но, как ставший выше человека, смотрит на чувственное духовно”»[3]. «Подлинный художник должен быть причастен изображенному первообразу не только в силу своей принадлежности телу Церкви, но и в силу своего собственного опыта освящения, то есть художник — творец, воспринимающий и раскрывающий святость другого через свой личный духовный опыт. От этого личного опыта или степени причастности художника первообразу зависит и действенная сила его произведения»[4].

Напряженны и насущны размышления в Дневнике о святых и святости, о свободе духа, о соотнесенности свободы духа и красоты, внутреннего и внешнего, веры и любви, о жертвенности любви, о вечной жизни и вечном покое. В них Ю.Н. тоже проявляется как подлинный исихаст. Кроме того, чувствуется близость Ю.Н. к кругу религиозного возрождения, который олицетворяли философы Николай Бердяев и Борис Вышеславцев, христианские мыслители Георгий Федотов, Василий Зеньковский и Владимир Ильин, историк искусства Владимир Вейдле, богослов Лев Зандер, наконец, мать Мария и о.Сергий Булгаков.

Хочется в параллель привести строки из Дневника Ю.Н. и абзац из работы Н.Бердяева «Философия свободного духа». Ю.Н.: «Богу нужен наш свободный дух. В жизни мы всегда рабы. То мы рабы денег, то мы рабы людей. <…> То мы рабы греха, то мы рабы настроения. <…> Мир в душе достигается свободным духом. Потому что свободный дух смотрит прямо к Богу и от Него, от Любви, получает свои импульсы действий в жизни» (1930 г.). Н. Бердяев: «Идея свободы центральная в христианстве. Без свободы нельзя понять феномена веры. <…> Источник свободы человека лежит в Боге, но не в Боге Отце, а в Боге Сыне, Сын же не только Бог, но и человек, абсолютный человек, духовный человек, извечный человек»[5].

Необычна реакция Ю.Н. на постриг Е.Ю.Скобцовой: она плачет, признается, что Елизавета Юрьевна стала ей родной, как только что умерший человек, и ставит массу вопросов о значении ритуала в исторической Церкви (Великий пост, 16 марта 1932 г.). Здесь же и ощущение своего изначального монашества: «Правда странно, но мне иногда кажется, что я действительно когда-то была пострижена, или вообще монашество — это какая-то музыка и мелодия, которая над (о! над!!!) моей всей жизнью звучит».

Дневник приоткрывает историю отношений Ю.Н. с Г.И.Кругом, которому, по ее выражению, она давала «уроки» иконописи (23 февраля (н. ст.) 1934 г.) и который, вероятно, помогал ей в росписях храма святого Иоанна Воина в Медоне в 1932 г. В одно из воскресений 1935 г. (?) она решает вопрос о так называемой личной жизни: «Вчера было вдохновение красок во время всенощной. Невозможно было молиться — вся душа уходила в краски. И еще это трудноодолимое желание увидать человека… Но сегодня я осталась одна, после причастия, осталась с Богом, с Христом, осталась, чтоб найти свою “клеть”, потому что Он сказал, что надо “возненавидеть”».

Свидетельством подлинного эсхатологизма, которым проникнут весь Дневник, звучат слова: «Господь ведет меня так, что уводит от призрачных ценностей к ценностям реальности. И конечно, это — будущая жизнь, жизнь будущаго века, жизнь духа» (Великий пост 1933 г.).

Мучительные усилия стяжания любви к Богу разрешаются в конце Дневника, за месяц до пострига, убеждением: «Вера есть уже и любовь» (10 августа 1935 г.). Именно это воплощает в своем творчестве сестра Иоанна, имевшая «способность умного видения», о необходимости которого для иконописца писал ее духовный учитель о.Сергий Булгаков[6].

_________

 

В период ведения этого Дневника Ю.Н. созданы иконы (из точно датируемых): «Покров Пресвятой Богородицы (1928), «Не рыдай Мене, Мати…» (1929), «Сошествие Святого Духа на апостолов» (1929), «Страстное Благовещение» (1931), росписи церкви святого Иоанна Воина в Медоне (1932), многочисленные иконы для общежитий матери Марии на Вилле де Сакс и на улице Лурмель.

Дневник публикуется в современной орфографии за исключением характерных для поколения Ю.Н. окончаний прилагательных и местоимений. Знаки препинания дополняются, не затрагивая свойственных стилю Ю.Н. тире и скобок.

Дневник Ю.Н. передан в Библиотеку-фонд «Русское Зарубежье» Л.Н.Теренецким, который в 1970–1980-е гг. опекал инокиню Иоанну, когда она приезжала из Ташкента в Москву. По архиву БФРЗ Дневник имеет следующие учетные обозначения: фонд 36, опись 1, ед. хр. 1.

Подготовка текста, комментарий и вступительная статья Н.П.Белевцевой и Л.Н.Теренецкого. Перевод с французского С.Ю.Завадовской.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

Дневник духовный (1928–1935)

12 Мая ст ст. [25 мая н. ст.] [1930]

К[а]кие прекрасные слова о Иерусалиме поются в церковных песнях. И эти стены города красоты — «светися светися»[1] — хоть и построены — но и мы их строим своими шагами во вселенной, в мире. Поэты тем заслуживают уважения, что они разрывают рамки действительности, что они мистичны,  что они чувствуют иной мир, что они к[а]к-то видят, что мы шагаем среди звезд.

Все ценно и праведно перед Богом, что имеет душу. И еще, кроме поэтов, душу имеют люди, которые любят. И вот матери. Которые все отдадут для детей. И которые не наглядятся на своих детей.

Когда видишь любовь — тогда умиляешься, и думаешь: «вот искра Божия в человеке». И радуешься. И страшно еще делается за них. А когда умрут? К[а]к им будет трудно. Но тогда они м[ожет] б[ыть] больше почувствуют Бога. И прилепятся к Нему.

О том, к[а]к выхождение в мир иногда ведет ко Христу. Во многолюдии, на докладе, где слышно мнения — и думаешь свои мысли — расплывающиеся мнения в бесконечном количестве возможностей слов и действий — охватывает «мировая скорбь» — непонимание (метание бисера перед свиньями) — чувствуешь одиночество и свое и всех, каждого взятаго. Раздражение на непонимание. Дальше — наверное, неправильно требовать, особенно — ругать внутри себя. Все так много осуждают (друг друга). Сплошь. И это еще ужасней, чем непонимание.

 Это — неумение любить.

От одиночества и этого жуткого ощущения бесконечнаго количества возможностей, слов (мнений) и дел — спасаешься — Христом.

Во Христе сокрыты все сокровища премудрости и ведения.

Это о словах, о мнениях.

Просто — цепляешься скорей мысленно — и не боишься, и уже не расплываешься в бескон[ечном] колич[естве] возможностей, потому что получаешь от Него свою  личность, свою возможность, данную тебе Им, и Его в себе.

Аз есмь путь[2].

И по нему идешь. А путь этот лежит по воде.

Это надо развить еще, чтобы люди поняли, что я назыв[аю] бескон[ечным] колич[еством] возможн[остей].

 

О том, чему бы я учила своих учеников

Если бы у меня были ученики, я бы их учила, кроме рисунка и красок — любить тот маленький кусочек, который они делают, и я уверена, что это было бы залогом больших достижений. О, к[а]к нам этого не достает! Мы привыкли писать пачками этюды, чтобы выбрасывать их потом, и мы не любим то, что делаем. Я думаю мастерство большаго количества прежних мастеров обязано именно этому отношению к своей работе и к произведению. Икона приучает этому также при собственном и к ней отношении, так к[а]к оно может быть также нигилистично.

Помог бы мне Господь и самой себя воспитать в этом отношении. Делать, если для упражнения, то маленькие вещи с любовью, могущие потом послужить небольшим подарком, доставитm кому-ниб[удь] радость. Лучше работать меньше, но с большим напряжением и убедительностью.

 

О светлых фонах на иконах

В древности даже не существовало слово «фон», ясно что это слово иностранное, а у нас в русск[ом] языке ему соответствовало слово «свет». И этот свет до XVI в. был всегда светлым.

Вообразите себе гигантский иконостас Усп[енского] Собора во Владимире с громадными силуэтами фигур святых на светло-желтоватом фоне. Этот светлый фон соответствует свету неба. В теперешнее время часто не удовлетворяются этими изображениями, напр[имер], ангелов, анг[ельских] крыльев — темными на светлом, силуэтов. Хотят психологическаго изображения к[а]кой-то светящейся фигуры на темном. Но силуэтное изображение более соответствует онтологии предмета. Вообразите себе закатное небо, на фоне которого встает видение, фигура силуэтом. Гамма цветов икон больше всего соответствует драгоценным камням, которым подобно играют предметы в вечереющем дне, и сзади это светлое небо.

Это вечерняя открытость неба. К[а]к глаза Б[жией] М[атери] в Благовещении. Прозрачность.

 

О радости Христовой

Страшна и ужасна жизнь. С одной стороны, ужасы больниц, болезней и греха — с другой, ужас при чтении Апокалипс[иса].

И когда наступает обществен[ный] ужас — война, революция так, что захлестывает во все дома, то что есть всегда, но закрыто в больницах, тюрьмах — тогда нам не хочется заниматься искусств[ом], красотой —

а хочется быть ближе к жизни

и помогать.

И кажется — что то не нужно.

А другие и теперь, погружаясь в мир — приходят и говорят нам, что мы далеки от жизни, указывая на страдания, на ужасы.

И наше сердце содрогается — и  пусть содрогается.

Но не должна дрогнуть наша вера — «вера вопреки всему».

Потому что Христос победил мир.

И красота вечна, и поет о небесном Иерусалиме. Отречение это не [описка Ю.Н., «не» не надо. — Н.Б.] может быть в порядке личнаго пути — правдой, но не объективно. Она имеет право на существование рядом с больницами.

Апокалипсис весь полон драгоцен[нных] камней. Есть правда в том, что многие врачи, вечно имеющие дело с больной и несчастной частью человечества — интересуются искусством.

И есть радость Христова, которая побеждает страдание.
 

О вдохновении

В минуты подъема, вдохновения столько творческих образов в душе, столько силы в  них и определенности, что кажется, что поразишь мир, если их осуществишь. Но потом слабые бессильныя человеческия руки…

Но надо верить, что этот подъем, это вдохновение — от Духа Св[ятого], и молить Его, чтоб дал сил осуществить.

___

Теперь я чувствую Христа апокалипсиса. Мужественнаго, грядущаго. Верить в наше время — это значит верить в Христа апокалипсиса, это так вдруг просветило, озарило мою душу с такой ясностью. Ей гряди, Господи Иисусе. И если любить Христа и любить красоту и хотеть ее воплотить — молить Господа: да пошлет это узрение ея, ведь я верю, что она есть, мне художнице нужно ее увидеть и изобразить — это значит устремляться туда в апокалипсис, и к[а]к бы предвозвещать его. Потому что там эта красота открыта во всей силе.

Ей гряди, Господи Иисусе! Ведь вот молитва нашего времени, нашей мучающейся души верующаго  среди бурь, неверия и гонений.

Ужасно то, что минуты озарений проходят — и вера к[а]к бы с ними. Мы забываем, что нам дано великое дерзновение веры, что мы можем все время волей верить и молиться — и будем в духе, с Господом.

То, что я не страдала от отсутствия уединения и от чужой работы (эту зиму — уроки и проч.), очень скверно, надо постараться молиться во все промежутки.

И помнить о великом дерзновении. Это и есть то, что есть, наша жизнь, и то, что есть и здесь или нигде, сейчас или никогда.

 

О весне, о песни песней и о четках

«Весна» у Ходлэра[3].

«Весна» у Нестерова[4]

«Весна без конца и без краю»[5] — Блок.

Если бы я не знала, что было Благовещение — я бы сделала весну.

Девственность, нетронутость, открытость…

Юношу от девы отделяет (у Ходлэра) — ничего нет поразительней этой границы. Это крест[6].

И этот крест сохраняет весну.

И этот крест — страдание.

Крест этот — подвиг.

Вот где граница и связь «песней* песней» с четками!

Сохраните весну, сохраните страдание — радость.

«Не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно»[7].

«В 6 ^ый месяц послан бысть»[8]…

У меня было две сестры и обе умерли девушками.

Почему же Вы[9] думаете, что красота ангела не дана нам в лицах людей? Красота нашей жизни, красота их душ, красота лица — все это отражает Божий свет — и есть Божье творение.

Ангелы — прекрасные, и лица у них к[а]к у людей.

Пророки — это прекрасные люди.

Господи, даруй мне талант! Большое страдание — не иметь таланта.

______

 

Об эгоизме

Эгоизм нас отдаляет от Бога. Даже в духовном мы эгоисты. Получая дары благодати Божьей, мы сейчас же хотим наслаждаться ими безраздельно, для себя. А забываем мы, что единственный путь сохранения благодати, наполнения ею — это самоотдача, отказ от себя. Боимся мы отдавать себя — к[а]к бы не потерять себя. И в плане физическ.[ом] и душевном — это мудро, потому что злое, плотское, подделка под духовное, провокация зла, может погубить человека. Но если он наполняется Богом (в молитве, в устремлении к Нему — к[а]к говорит Иоанн Кроншт[адтский][10] — «я назвал Его — и вот Он здесь, со мной, во мне», — то — и для этого нужна самоотдача, отказ от себя, наполнение Им — и это помогает и дает возможность самоотдаче миру. Не страшно тогда отдаваться, потому что даешь не себя, а Божье, а оставляешь себе то, что единственное тебе принадлежит — это зерно твоего разговора с Богом, зерно твоей жизни, совесть, — это никогда никому не надо отдавать, ибо тогда человек духовно умирает.

Творческая работа тоже есть или, верней, может быть самоотдача, тем более, если творить во вдохновение* от Духа Святаго, а мы в это верим. Это тоже преодоление эгоизма, так к[а]к Божьим стремимся наполниться и Божье отдать.

Будем же не бояться отдаваться, оставляя в себе свое зерно жизни.

Любить боль, не бояться страдания, идти навстречу ему. Помоги, Господи.

 

Об эскизах

В начале 20 ^го века — культ эскиза, неоконченных вещей. Полюбили их за выразительность, свежесть, что часто пропадает при обработке (Иванов[11]) — примитив. Но исторический примитив нас укоряет: почему они могли сохранять выразительность — при полной законченности?

Потому что  они любили свою вещь.

Культ эскиза преувеличили и поставили эскиз  на неверное место. Если прекрасен эскиз выразительный, свежий, талантливый, то неприятен, мертв эскиз выдуманный, непочувствованный, не имеющий своего видения. И думать, что, делая из него картину и оставляя ея в эскизности, достигаешь «примитива» — ошибочно. Только с любовью в минуту видения сделанный эскиз (Петров-Водкин[12]) имеет свою прелесть, и только с любовью сделанная из него картина (Петров-Водкин) даже без боязни отделки (Кустодиев[13], и он же) достигнешь примитива.

 

О свободном духе

Богу нужен наш свободный дух. В жизни мы всегда рабы. То мы рабы денег, то мы рабы людей, то мы рабы обстоятельств, окружающих нас, то мы рабы забот. Я хочу думать о свободном духе, постараться понять, в чем он заключается и к[а]к его достигнуть, потому что я знаю ясно, что мне больше всего не достает его.

То мы рабы греха, то мы рабы настроения. Наша рабская природа ищет подключиться  под к[а]кое-ниб.[удь] иго, ярмо.

Мир в душе достигается свободным духом. Потому что свободный дух смотрит прямо к Богу и от Него, от Любви, получает свои импульсы действий в жизни. А рабская природа, извратившаяся, суетится, что она кому-то здесь должна подчиниться, и мечется, не имея мира в душе.

Свободный дух это любовь к Богу, это возлюби Господа Бога твоего всем сердцем своим — это первая заповедь любви, и это и вторая заповедь — «не сотвори себе кумира» — «и не послужиши им[»][14].

Но свободный дух не есть разнузданность свободы, безответственность и небрежение всеми условиями жизни и волей других людей. Нет, эта вольная самоотдача любви, вольное взятие на себя ига благого и бремени легкаго. Помоги мне, Господи, стяжать свободный дух, зажги во мне, сердце моем Любовь к Тебе, и к ближнему своему.

Без свободнаго духа нет молитвы полной, отданной Богу, всего разумения своего отданнаго Богу.

Мне хочется с собой разговаривать (... с Тобой?) Потому что только в этой точке сцепляются все разрозненныя кусочки жизни.

___

Самое главное свидание — всегда откладывается, и тогда беспокойство в душе и нет мира… Молитва, разговор с Ним. Христос…

 Среда

И если искусство мое не отражает моей веры, то это от слабости этой веры.

Надо верить в божественность вдохновенья[15] — пусть это глупо, пусть я бесталанна, и м.б. потому мне легче жертвовать и бросаться в это юродство. Боже, помоги! А я-то, я-то все время заглушала в себе, все уходила от духовнаго, чтобы думать о мастерстве. Но ведь можно молиться о том, чтобы Бог открыл глаза на видение, да, молиться, конечно, за душой имея разумение, но опираться обеими ногами — один упор туда, другой сюда и не малодушествовать, перекидывая центр тяжести на одно.

 

Савойя[16]

Опять провалы, бездны, пустоты, отчаяние, злобы. И после этого — к[а]к после болезни. Ищешь Бога. Чужими молитвами и Его милостью. Душа сжимается от мысли о грядущих событиях, о тьме неверия и безбожия — и стыдится своего.

Верующая? Христианка? Но где же вера, которую им противопоставишь?

Среди гор, среди долин, облака и тучи, небо и озеро… Среди гор небо. Бог. Все держащий, всем управляющий, такой невыразимо далекий — и такой близкий, потому что приближающийся к моей маленькой душе, к моим маленьким нуждам в молитве.

Среди гор, среди домов, среди дорог и городов — пустота. Распался человек, видимое опостылело, нет чувств, нет мыслей. У других — любовь, у других — родные или дети, или еще. Но над горами, над городами, над человеческой головой и мыслью — он может душой и мыслью почувствовать дух. И далекаго Вседержителя.

И подняться на неисчерпаемость полноты, он пустой и опустевший человек.
 

19 Июля

Когда же наконец пойду я ко Христу? Когда свяжу свою жизнь с евангелием, свою молитву с всяким движением и словом в жизни? Пока, можно сказать, я не проснулась. Надо искать Христа верующим так же, к[а]к неверующим — иначе нет живой веры.
 

7 Ноября

Осень

Это не осенние листья, это к[а]к золото осенних листьев, это их шуршание, это их золотой дождь, сыплющийся… Так сыплются, так льются, так блещут на солнце, так мелькают в воздухе передо мной сейчас впечатления жизни… Так покрывают одеялом листвы золотистой землю моей души. Засыпали! Но подождите — тем усиленней я буду искать землю, душу солнца, и все листья со мной, и дни мне дают силы и радость, и жизнь, и веру искать, но подождите.  Может [нрзб.] быть, что засыплют — и это очень страшно, и очень, очень возможно, и иногда кажется, что уже, да, и тогда все теряет сердце, душу, содержание, все уходит в инерцию, но где-то, где толчок перестанет действовать, движение прекратится — и нечем жить.

Но еще не засыпали. Я пришла в церковь — я ищу моего Бога, Того, о котором говорили уста, Того, о котор[ом] говорили другие, и Того, о котор[ом] были слова — но мне надо самой опять Его найти. Сыплются листья, сыплется их дождь. И я не знаю — есть ли воля их разгребать, не убаюкали ли… Но эта воля — сам дух — но это воля — лишь стремление, лишь сознание, лишь поворот — и навстречу Его воля, и навстречу — Тайна Духа… Тайна жизни, Тайна центра, Тайна Творения, Тайна Любви…

Навстречу.

И я уже ищу, и я уже стремлюсь, и я уже верю. Несказанное.

И я уже думаю — о Творце, который создал, к Которому стремишься. Но еще много надо мне думать и найти. О Нем — который страдал, о Нем еще, который Один ждет мое сердце, любит меня, — и Который так далеко от меня стоит, потому что я Ему изменяю, потому что я от него далеко ухожу.

Он — Тайна центра — потому что к[а]к в жизни центр найти, он Тайна любви. Он Тайна любви.

 
8 Нояб

Помнить, что все это здесь любить для Него, к[а]к отражение ангельского мира, что красота и гармония, самая драгоценная, — в духе — а это руки.

 

12 Ноября. [1931 г.]

Безумно хочется разобраться в сложной буре жизни, в волнах своей души.

Благодарю Господа, пославшего мне литургию, возможность думать о Нем. Спешно, спешно я пишу лишь несколько строк. Все впечатления помогают мне еще лучше желать понять истоки, цели.

____

Разве там — будни? Нет, ведь там все драгоценные камни — «во Христе сокрыты все сокровища…»[17].

Меня мучает вопрос о драгоценности, о красоте. Христос.

Красота? Любовь? Жертва — все сломано, умер. Все попрано, погублено — и не видно.

Растут цветы — там. Царство. Там Царство, там венцы. Там слава.

Внешнее и внутреннее — мучит. Вижу их на страшн[ом] суде. Вижу тот мир. Те измерения. Те мерки, ту славу, ту награду, ту радость. И возвращаюсь — совесть здесь; здесь опять будни. Душа моя мечется, прощенная. И молится — тянется к Нему, сокровищу.

 

15 Ноября

Душа,  душа, где ты? Я плачу от своей пустоты, я хочу найти Тебя, Господи! Я хочу погрузиться в глубину и утвердиться, утвердиться.

Молитва разученная, Христос далеко. Но молитва хоть та, котор[ая] есть — омывает душу. Впереди исповедь. Исповедь — знаете ли Вы этот случай самоанализа и притом с благодатной помощью! Я хочу сказать тем, тем идейным неверующим, котор[ые] разбираются в своей душе, анализируют свою душу и ищут путей правды..

Но дай, Боже, чтобы эта исповедь была для меня очистительной, чтоб я бы собрала себя всю и нашла бы Тайну центра.

Я жадно ловлю впечатления жизни — чтобы оттолкнуться, чтобы найти, что отбросить, а что взять. Я жадно хочу выйти из пустоты, и хочу даже там, где она есть, взять жизнь и сказать — да это пустота — увидеть, утвердиться.

Помнишь уходя — наставление отцов «не забывайте, для чего ушли» — и вот к[а]к легко забыть. К[а]к странна пустота монашеской кельи, в которую врываются беспорядочные пустые впечатления и вещи, занимая мысль, оставляя пустоту пустотой. Тогда лучше выйти, лучше пойти в жизнь, увидеть праведность мирской жизни.

Жизнь и душа — к[а]к большой колодец, к[а]к прозрачный камень — вот поверхность, вот глубина.  И поверхность и глубина должны быть без пятнышка, оно затуманит все.

И ища красоты, мучаясь эстетикой — я возвращаюсь к своей совести и хочу искать этой чистоты кристалла.
 

3 ^го Янв. [1932]

Если любить Царство — то оно главное. Оно любимое, из него исходишь.

Исходишь на жизнь дня.

Все, что бы не делала — будешь служить Ему.

И тогда не будет суеты — что бы не делала.

Но к[а]к отвыкла Ему служить, и хочу снова понять — к[а]к.

К[а]к подскажет Красота, к[а]к подскажет Свобода.

«Дух, который в Вас»[18].

«Неизреченными глаголы»[19]

Чтобы не сфальшивить, не запачкать, не обидеть.

Красота – и Дух.

Что бы не делала – и тогда не будет суеты, и не будешь метаться в сомнениях – то ли делаешь, что надо. Потому что это метание – от рабства души чему-то. А свободная душа имеет мир.
 

26 Дек ст ст. [8 янв. н. ст.]

И утром — я прихожу к Тебе.

Мукой мира полна душа.

Но ведь и верить — все время только стремиться.

Икона Спасителя не освящена, я на нее молюсь. К[а]к будто символично это; мука мира.

Но искать цельности и целомудрия. Связывать, соединять все думы и ниточки — перед Ним.

Вот Рождество Христово.

Он родился, да.

А во мне — я прислушиваюсь, я мечусь. Заглушает мир и неверие.
 

1 Янв. ст ст. [1932 г.]

Бурные мысли, бурные вихри.

Шум мира, гром (заглушенный) (— по неверию) — неба, боль души, искание правды.

Хочется совсем все и всех бросить — и уйти внутрь и вглубь творчества — искать правду.
 

9 Янв. ст ст.

Блаженная тишина, блаженное одиночество.

Единственное, не обманывающее.

И тихая дружба верных и любимых.

Опять набраться сил, чтоб жить и любить.

Красота Рая, красота апокалипсиса, красота блаженства,

мечта об этой красоте — будущаго века

и стремление к ней души —

ведь единственный к ней путь — в правде,

и от желания этой красоты —

душа собирает себя в покаянии

и вооружается против греха и его не хочет — пятна и вредители красоты и на пути к красоте.
 

20 Февр. [ст.с. 1932 г.]

Хочется собранности, хочется жизни внутренней и существа. Чувство пустоты. Где взять, откуда наполниться? Конечно, благодатно. Значит — молитва. Но и созерцание, и богомыслие, и богоискание.

Опять и опять все тот же толчок внутри: искать Христа. И Его образ, Его Икону.        

Далеко, далеко Он от моей души. Потому что Он близок там, где Его ищут, жаждут. Душа знает к[а]кой-то его Лик. Она знает, что такое «Лице Божие», Его Десница, Его присутствие, Его бытие. Но этот Лик — неуловим.

Можно специально говорить об иконной традиции относительно иконы Спасителя в отношении к православному восприятию Его. Оно чуждо визионерскаго видения a là S ^te Therèse [20]и в то же время полно мистическаго чувства предвечнаго, а не реально Евангельскаго Христа, психологическаго.

Можно ли в наше ужасное время написать икону Христа? Если ответить — нет, то это означало бы то же, что Христа нет, т.е. неверие. Но ведь Христос есть, и только Он и есть, если ничего нет.

Помоги мне, Боже, найти Тебя!
 

23 Февр. [1932]

К[а]кую надо безграничную веру, чтоб писать иконы!

____

Я не могу работать — мне надо искать — мне надо думать, говорить с самой собой.

Если бы у меня была твердая к[а]к камень вера, то я бы встала прямо перед Ним и вопила бы: Господи дай, Господи дай, Господи дай! Если нельзя так молиться о здоровье близких, о вещах житейских — то ведь о том чтоб Ты присутствовал в Твоей иконе — ведь можно? В Твою Славу!

Почему вера туман? Почему жизнь путанная? Господи дай! Господи дай!
 

24 Февр.

Иерархию дел и ценностей в душе установить.

Понять, что самое главное Его найти, и на это и свобода может быть употреблена.

Можно ли писать икону, когда ищешь?

(когда не нашла?)

Но ведь разве будет когда-ниб[удь] — нашла?

Так все и есть — в искании.

И открывается только в искании

Иначе — прелесть видения.

______

Лик Христа, где все нормально (не деформировано), слишком человечен.

_______

Почему я не могу работать к[а]к прежде? — вопреки всему, по к[а]кому-то внутреннему непреложному императиву — с надеждой?

За послушание?

А теперь — глухой подземный голос, котор[ый] я стараюсь подавить — «к чему»? Не выйдет, не удастся, пустота. Искание, требование стало неизмеримо больше, ищу из глубокаго содержания. А его нет. И если нет  — может ли стать? Или это неверие?

Иногда кажется, что большим напряжением веры можно переродиться, не стать собой, стать новой, обрести.

Обрести…

Обрести!

Я не знаю — Ты слышишь или нет? Или это такая малая малость — моя душа, моя жизнь, эта работа в моей комнате?

Слышишь ли Ты крик мира? Да, я хочу говорить с Богом, потому что иначе я не верю.

Я хочу говорить — Богу.

Нет, душа — это  для Тебя не маленькое. Это Твое, это Ты домостроишь.

Но если не маленькое и мое искание, и моя задача — сделать Твой Образ, то вероятно Тебе надо, чтоб это было для них?

Для тех, с кем я говорю «Отче наш».

Если это будет для них — Ты поможешь?

Но ведь… Да, значит думать о том, чтоб было для них?

Но ведь если это будет, если найду — то это станет для них.

Я понимаю — Ты не хочешь, чтоб это было… чтоб было для к[а]кого-то моего маленькаго эгоизма.

Ты хочешь — очистить от этого.

_______

Ведь я не работала сегодня утром. Я только сидела и смотрела — и пусто-пусто было на душе. А теперь, после мучительной думы — опять посторонние дела, прервать, чтоб опять опустошаться и не мочь.

_______

Мечта — и воля. Воля — мундир мечты, железный панцирь, латы. Но если под ним нет мечты — то он и не к чему.

У меня нет воли. Я мечтаю. Мечтаю о творчестве добра, жизни. Трудно уговорить душу на осуществление, на воплощение мечты.

Жизнь такая несовершенная, жизнь такая оторванная, половинчатая, все обрывается.

Только одно ясно — что гармония и синтез в самом человеке, в творчестве жизни.

Мне хочется очень много думать о жизни, и хочется приготовить свою жизнь к прощеному воскресенью. Вся трудность — уговорить душу в том, что она должна опереться на «невидимую нить, закинутую в небо[»].

________

Итак, к[а]кое же главное — иконы?

Если так решить, то надо сюда броситься с головой, и такую ответственность ощутить, и к[а]к бы к[а]кое посвящение, и потому надо достоинство христианское.

_____

Место маленьких художников — и их оправдание — очень трудно определить.

Не сжечь ли, не отказаться ли, не бросить ли?

И принести себя в жертву пользе людей. Отказаться от художественного произвола и, угождая людскому вкусу, зарабатывать милыми портретами деньги для людей? Но все так вибрирует в жизни.

И все несовершенно, и во всем лишь 10% правды и ценности, а м.б. 1% — а все остальное балласт. Из-за этого 1% надо держать все.

Маленькие художники, бездарные, к[а]к мостовая для талантов и для гениев. Гул толпы.

Голос изнутри неотвратимо зовет соединить свою работу с мыслью о людях — но к[а]к? К[а]к?

Оправдание занятия искусством будет проповедь искусства. Да?

Замыкаться — нет. Если замкнусь на пост — это чтоб собрать материал, чтобы проработать, продумать.

Неизменно думается о них,  и хочется социальнаго заказа. Можно ли делать икону, чтоб ставить ее к стенке?

_____

И потом — еще много об источниках вдохновенья. И о жизни. О том, к[а]к надо жить, перед Богом, и о страшном суде.

Я уже давно, слишком давно смотрю на икону. Я уже ничего не вижу. Конечно, если бы я могла посмотреть опять то, что было в Мюнхене — это был бы новый источник вдохновенья. Мне надо встряхнуться, по-новому взглянуть и увидеть. Поэтому я смотрю на современную живопись. Ищу.

Но для того чтобы увидеть в иконе я должна иметь внутри, чем видеть, и что видеть, и для чего видеть.

И чтобы найти Бога здесь в тишине я иду в шум. В жизнь. Потому что я больше ничего не слышу. Но я верю, что услышу. И возвращаясь из суеты города, я лучше молюсь — если есть воля. А еще — ведь жизнь только одна и страшный суд — поступков, фактов. Если душа грешит, ища, пробуя — да, пусть. Потому что, сохраняясь, отстраняясь, прячась — иногда не живет.

Об этом?

Да.

Но у меня нет сил, смелости довести до конца.

Кусочки.

Но там, где жизнь — очищай, проверяй.

Там спросится за поступки.

Очень сложно — к[а]к и за что спросится.

Воля и свобода. И поэтому — дальше впереди далеко — видится трудность воли и свободы. Трудность активности, собственного выбора, влияние на жизнь.

_____

Благочестие — и …… и что? К[а]к назвать другое?

Вера?

А святость?

______

Я хочу говорить с Тобой. Господь мой и Бог мой! Я хочу служить Тебе, любить Тебя! Благодарю Тебя, что Ты душу мою живишь.

 

3 Марта н. с. [1932]

 

Я хочу говорить с тобой, Господи! Я хочу понять и прильнуть к тому, что значит — Тебя любить.

Толците — и обрящете[21]. Я знаю — что это так.

______

О любви к Богу я хочу говорить Вам, дорогие сестры. Сказано — «исполнение заповедей» (у апостола Иоанна)[22]. Думаю — к[а]ковы истоки? К[а]к их формулировать? Воля и вдохновение; вдохновение и воля.

______

И еще — о помощи, материальн.[ой] помощи ближним.

Есть границы мыслей о культурном творчестве, о нужных для этого средств. Потому что где-то виден Лик Бога всемогущаго и конец веков и Его воля.

И эта воля может изменить те планы, которые мы построим. И мы окажемся постыжены.

______

Литургия. Молитва. Событие.

Источник жизни. И другая реальность — и духовное конкретное влияние ее на жизнь.

 

9 ^го Марта

Хочется записать впечатления — чтобы они не убежали. И выводы — чтобы ими потом воспользоваться.

Выставка Пизанелло[23]. Рисунки пером к[а]к тонкой кистью. Перо не станет пошлым и подобным газетной иллюстрации и карикатуре, если рисунок будет прочувствован, продуман, обязательно с натуры, выразительно, синтетично. Очень живописный и мягкий по тону и звучный по тону портрет к[а]кого-то ……

Мадонна — мягкая черта, живописная, и почти плоская легкая живопись.

Удивительна сила веры у старых мастеров, не веры в Бога лишь, а и в жизнь, в изображение, любовь, простота, искренность.

Я хочу быть искренней, простой, верующей.

Икона Спасителя.

И Крестителя.

Икона — тот, кому молишься, кто нужен.

Икона должна быть нужна.

Искренность — и труд жизни.

Искренность веры — и труд работы над грехом, над жизнью.

Понедельник перв.[ой] седм.[ицы] Вел.[икого] Поста [14 марта (н. ст.)1932][24]

 

Искание Бога. Мысли о мире — и о том, к[а]к это сочетается с Тем. Право на свободу дает свободный Дух. Нужна совесть социальная, но не рабство социально-материальное.

С к[а]кими грехами в первую очередь работать? Сквернословие [в]о осуждение, лень.

Стоим, смотрим не небо и думаем о Боге. Открытость для духа. Не для того, чтоб забыть о нем, уйдя в мир, а для того, чтоб напомнить о том, что эти законы и эта жизнь (духа) — первейшая и конечная.
 

Вторник. [15 марта  (н.ст.)1932 г.]

 

Хочется все «соотнести». Стихословие псалтыри — (ветхозаветных песен) и Россию, и жизнь.

Очень замечательно в этих песнях количество образов и духовный реализм. Думается, что это онтология веры. Бог не только светится в душах наших в правде и добре, но есть космическая, движущая, космически-мистическая сила.

Надо подумать о том, не об этом ли Боге говорят безбожники и не утверждают ли Его существование? Вспоминаются к[а]кие-то стихи Маяковского с образами грубыми, но похожими на этот духовный реализм.

Молюсь ли я? Мало прошу. А надо просить, приближаться «молением» и приближать.

______

Икона Спасителя – это мистический Лик Христа, а не евангельский Христос, т.е. и евангельский, поскольку Он прежде век сый[25].

Младенец Эммануил.
 

Среда. [16 марта]

Не все иконы я делала для молитвы, потому и не удивительно, что не на все можно молиться.

Очевидно, чтобы для молитвы, надо все время представлять себе, что на нее молишься, и кто-то на нее молится.

______

Что я знаю о Боге, что я знаю о Христе, что я думаю и чувствую о Нем? Что знает душа моя о Христе? К[а]к схватить видение души, образ Христа, икону?

Моя душа знает Вседержителя, могучую силу Его десницы, Его волю. Моя душа знает…..

Скорбь Бога о мире. Моя душа знает, что на наши грехи, на нашу тьму не может Он не взирать со скорбью. И еще — страдания Его. Христос, хоть и Вседержитель, хоть и всемогущий – страдает. Страдания Христа есть страдания всего мира и есть мука, которой мы Его мучим.

И еще — Он усталый от всей этой истории мира. Не могу я видеть иначе Его лик, к[а]к усталым.

Свободный дух и лень.

Если лень — нет места свободному духу.

______

И еще я думаю — и мучаюсь — о благодати естественной и церковной. И главное, мне хочется очень утвердить свою веру.

Литургия была прекрасна. Прекрасно служение ангелов. Я думала очень странно.

О благодати церкви — в мире.

И что верить надо не малодушно, все время вылетая из церкви мысленно. Надо отдаться и знать, что здесь приходит и приходит Христос.

Через церковь, через веру, через человека.

Очень сложно в душе человека[26] и в его вере в Бога. Он иногда верит только в Бога. И иногда, когда он ищет, ему вдруг кажется что м.б. он солнцепоклонник, потому что, когда он в душе своей ищет образ, то видит солнце. Это жутко. Это не вера.

Во время литургии за окном светило солнце, и, когда выходили из церкви, то несли в душе веру и образ прошедшаго Христа — а солнце освещало жизнь и было побеждено — было лишь орудием и одним из слуг Божиих и Христовых. Жгучее солнце. И потому на распятии его изображают – его и луну, потому что оно подчинено.
 

Пятница. [18 марта (н. ст.) 1932 г.]

Я удалилась на Вел.[икий] пост, чтоб сосредоточиться, и главной темой моих размышлений я поставила себе икону.

Нельзя отговориться сутолокой жизни и не продумывать — когда есть возможность. Я вижу к[а]кое-то великое, громадное значение ея для соврем.[енного] иск-[уст]ва, и возможность (вряд ли осуществимую) для большого будущаго.

Я проверяю себя и хочу глубоко продумать и прочувствовать, что мной движет, когда в красивыя модерныя обстановки мне хочется повесить икону.

Теперь началась моя жизнь — пусть в мечтах, но пусть я хотя бы оставлю мечту. Я муки и мысли свои хочу доводить до конца, а не питаться свиными рожками. Мир не закрыт для меня — наоборот, он передо мной открыт, виден, только слегка заглушен шум его, чтоб лучше слышать. И я считаюсь — о! да слишком считаюсь с ним в своих размышлениях.

Итак — декоративность или и духовность? Конечно и второе. И пустая не экспрессивная декоративность мне не нужна, чужда. А экспрессия есть уже трагедия, драма, содержание.

Благодарю тебя, Боже, что Ты освобождаешь меня от рабства.

Почему лик Христа широкий, грубый, увеличенный? Да это оттуда, из куполов Мон Феале[27], Нередицы[28], колоссальный лик, всемирный лик Христов. Потому что это не лицо, а лик всемирный, М.б. еще шире можно, еще огромней.

Помоги Господи.

Икона вообще и икона Христа в частности.

_____

Иконография Христа.

Различаются: Вседержитель, Нерукотворный.

 

Когда пишешь икону, конечно, ищешь объективность, стиль, хочешь отделаться от своего почерка, но это нельзя заменить бездушной мертвечиной. Это было бы неверием, надо верить в экспрессию, пусть объективную.

_____

Вторник. [22 марта]

Чувствую что в иконе к[а]кой-то очень основной узел всех современ.[ых] проблем духа и искусства… От этих мыслей очень трепетно. Хочется, чтоб это проникло, хочется, чтоб и в «Formes»[29], и в современных галереях прозвучала бы эта проблема, эта нота, эта песня. Трепетно, трепетно. И хочется большие силы, чтобы хоть часть большого сделать.

______

 

 [28 марта (н.ст.)/16 марта ст. ст. 1932 г., понедельник 3-ей седмицы В. П., утро]

 

Я думаю о том, что каждое худож.[ественное] произв.[едение], и в еще большей мере — икона, должны быть событием — и остановилось на удивительном смысле этого слова — событие. СО — бытие.

Четверг

Что мы знаем, к[а]к мы знаем, к[а]к мы видим и чувствуем, к[а]к мы думаем о Христе?

Или и это — (Лик) — временное. Вечный — лик ли?

Или — не протестантизм ли безóбразность, которую* требуют добиваться отцы?

 

Пятница

Теперь надо еще искать Милующаго Христа, который принимает меня к чаше. Этот Христос милующий, Он же страждущий и подклонивший голову под страдания, Тот, что на не рыдай Мене, Мати[30] – идущий на страсти, и прор. Исайя. Поэтому на «Ныне силы Небесныя»[31] все же Его сделать, да, с крестом, к[а]к там, на иконе «Да молчит всяк.[ая] плоть»[32],

 

Душа моя скорбит смертельно.

Это. Да.

И покой покорности воле Божией.

 

К[а]к могу я сомневаться или стыдиться, или презирать, или небречь своей работой? Делать икону Христа — нет бóльшей конкретности, важности и реальности дела. Воплощение. Пусть искание, конечно, все искание по слабости.

Среда страстной.[27 апр. н. ст. 1932 г.]

Симфония поста, симфония аскезы заключается мощным аккордом любви. Любовь к Богу — вот питание и плод страстной. Любовь к Нему вопреки всему, через все, надо всем. Любовь ко Христу и Любовь Христа к нам, и любовь друг к другу во Христе.

Хочется еще думать о любви к Богу.

______

Икона Христа, — идущаго на страсть. Икона Христа любящаго. И мы Его любим. Икона страждущаго — состраждущая. Страждущая — любящая.

Любовь Христа.

Страждущий — милующий, прощающий.

Понедельник Нед.[ели] о разслаб.[ленном]. [23 мая (н.с т.)]

Вера и молитва должны быть горячими, искание трепетно.

______

Раньше была молодость. Раньше мы ходили среди цветов, и душа пела песни – музыка земли. Входили в церковь, уходили, шли по улице – и всюду пела вера, и всюду славили Бога – в земле, в цветах, в вещах.

А теперь стало трудно. Отцвели цветы и трудно плодоношение.

И цветами не ответишь на брань, на хулу…

А у нас сталь догматов, это трудно — догмат.

Но нельзя навстречу пике выставить цветы.

Очень стало трудно, нудно на камнях среди стен городских улиц, в пустыне города – жизни, нудной.

Стали мы приходить в церковь — молиться. И не стало цветов. Из церкви выйдешь на камни — сковано. А в церкви догмат. А мы застыли.

Веру искать хотим в жизни, в камнях.

Среди камней.

Догмат ведь только — слово, об истине, о мире, сказанное, оформленное, а то, о чем слово — оно всюду, в думах, в жизни, в цветах…

..среди камней.

А за стеной церковной — это не выйдет, так нельзя, и так не можем жить.

Смотришь книжечку —

«… люди придумали картинку

и назвали ее бог…

… картинка не поможет».

Нельзя не знать, не посмотреть эту книжечку.

Чтоб писать икону — даже.

Даже – потому что трудно. Но надо верить.

Мне говорили — «а мне напоминает Бога безбожник, а мне помогает верить, оживляет веру чтение безбожника».

Вот и ходим мы теперь опять, и не цветы, а колючки к[а]кие-то собираем, чтоб кричала душа, чтоб проснулась душа —

вера —

и верим.
 

Понедельник недели о Самарянине. [30 мая (н.ст.) 1932 г.]

Моя мечта – иконы для комнат, для этих обстановок? котор.[ые] вижу в больших шикарных мебельных магазинах. Что это — суетность? Желание славы? Денег? Пустота декоративности? В иконе изумительно должно сочетаться правомерная декоративность с внутрен.[ним] большим содержанием экспрессии. Мне хочется в эти пустые декоративные обстановки повесить Ангелов, существа, Cущаго!

Мне хочется жизни!

21 Ноября

Записать, уяснить и закрепить мысли о работе, о пути искусства для меня. Иконы — существенность, онтология, духовная реальность. Рождаются от веры и веру развивают. К[а]к пусто стало на земле, в мире. К[а]к трудно пробраться к реальности, ощутить ее. Художеств.[енная] ценность стала такой самодовлеющей. В чем тут дело? К[а]к уяснить себе самой, почему то или иное худож.[ественное] произведение нравится или не нравится? Не наклонная ли это плоскость снобизму. Теперь ищу онтологии. Ищу веры.
 

22 Ноября [н. ст.]

Иногда помогающий толчок работе — но наступит день, и нет у тебя работ — для выставки?[33] — о, чтоб не было так, а совесть. Это совесть зарытья таланта, совесть прожитой жизни — бесплодно, — и совесть того, что не дала в мир «их» т.е. их изображения. Это к[а]к долг веры. Через твое искусство должна говорить вера. Вот по-новому, по-другому миссионерство живописью, по-другому, чем  Desvalières[34]. Потому что он живописью, рассказом, изображением — конечно, есть связь — а иконы — это онтологические изображения, потому к[а]к бы воплощение — и орудием служить должен художник. Отсюда сугубое благочестие, отсюда.

«Так исчезают заблуждения

С измученной души моей

и возникают в ней видения

Первоначальных светлых дней»[35].

Ведь за это, за это было все с Палехом[36] — за это и революция, большевистские надругательства безбожия.

Сегодня — да: день Архитратига Михаила[37] дивнаго воина небеснаго. Он главное и воюет. Ведь оттуда все пошло, от нашей слабости, от нашей лжи, от нашего собственнаго неверия и малодушия.

Понед.[ельник]   3 ^тья с[е]дм.[ица] вел.[икого] поста. [13 марта н. ст. 1933 г.][38]

 

Одиночество дает место и воздух в душе для искания Бога и для разговора с ним. К[а]к вода взболамученная осаждается душа.

Икона Вседержителя — это икона Бога. Христос — Бог, Аврамов Исаков и Иаковлев; Грозный судия, и в то же время страждущий Христос, изуродованный нашими прегрешениями — «каяйся о злобах человеческих»[39]

«и раскаяся Господь, что создал человека[»][40]. И в то же время Он в своем страдании жалеет человека, к[а]кая жалость в этом страдании.

Так я вижу Его лик. Другого ник[а]к не могу ни найти, ни сделать. Кроме Того еще — грядущаго на вольную страсть. Впрочем, бывают времена — и другой[:] «свете тихий святыя славы»[41].

Четверг крестопоклонной. [23 марта]

______

 

Вот к[а]кое дерзновение мне задано. Не только верить — в душе, находить Его мистически, духовно, но и исповедать эту веру, воплотить икону. Это дерзновение превышает мои силы, мою слабую веру, и оно идет само, ее не дожидаясь, навстречу или параллельно – так вера догоняет веру. Конечно, она и только она дает толчок, но она не может выдержать, поддержать это дерзновение — а оно уже где-то от этого толчка начинаетс, к[а]к эхо в далеком лесу, и снова с ней встречается в поддержке — и снова уходит — волевое и благодатное — но ведь такова и сама природа веры. Так все в вере…

________

Ужасно то, что православным даже не нужны иконы. В сущности, внимательное отношение к иконе и нужность ея (хотя и извращенная ересью) осталось только у старообрядцев, но у них нет искания живого Бога. Когда же икона станет нужна?

Когда будут видеть, относиться внимательно? Тогда и иконный живописец (не хочу сказать иконописец — слишком затаскали это слово и это понятие) не будет одинок, так к[а]к он одинок сейчас, и тогда и к мнению он будет больше прислушиваться и более соборным будет его творчество.

______

Понед.[ельник] 5 ^ой седмицы. [27 марта 1933 г.]

 

Теперь ищу Христа милующаго, приемлющаго, кроткаго («кроток есмь и смирен сердцем»[42]) «Свете тихий святыя славы»... любимого т.е. Того, которого мы любим, носим в сердце образ Его. Святого.

От святости Его к святости святых.

Святость — глубокая, непостижимая, уходящая в бесконечность неуловимая жизнь Царствия Небеснаго.

Христос. Христос – Богочеловек, творяй чудеса.

______

Интересно было бы изучить Икону Спасителя на протяжении веков в связи с историческими событиями и, следов.[ательно], с психологией человечества в данную эпоху — к[а]к они чувствовали и представляли себе Христа, к[а]к он мистически ими переживался в данную эпоху.

И хочется вызывающе обратиться к соврем.[енным] людям религиозным и жаловаться им, что я не могу им дать икону их Христа, не только потому что у меня не хватает таланта, но что недостаточно ярко и сильно их мистическое чувство. Скажите — достаточно или недостаточно? Скажите — к[а]к чувствуете Вы Христа? Убедите меня в вашем чувстве — если оно убедительно!

 

Вторник. [28 марта 1933 г.]

Иногда и уныние может оказаться благотворным — потому что горяча молитва и действенна, из него выводящая; конкретно чувство духовных сущностей веры.

_______

Они говорят, что не решились бы писать иконы. Они говорят, что надо большую веру. Но, если я хочу писать иконы, то я и ищу большой веры. И от этого уходить нельзя. Это мо[й] дом. Ведь и без того надо ее искать. А для икон — не только видение, а внутренняя вера, та, которая нужна вообще. Только тогда и можно с нею писать иконы; а утилитарная вера (чтоб писать иконы) не вера. Надо чтобы было так, чтоб мог и от писания отказаться — и чтоб все искание осталось.

Это дает духовную свободу и радость!

_______

Сегодня проснулась с к[а]ким-то радостным чувством, что могу молиться, что есть Бог, что я живу, что хочу и могу «мыслить и страдать»[43]. Вчерашняя критика моих работ (франц.[узской] меценатки (еврейки??)) вдруг представилась мне в новом свете. Вдруг увиделся во всем голос Божий и Бог, направляющий меня еще на бóльшую работу, на бóльшее углубление. К[а]кая ответственная работа — иконы. Да, надо дать образ Бога – надо для этого чувствовать и понимать, «к[а]ков» Бог? Потому что на него смотрят и скажут — и Вы верите в «такого» Бога? А ведь не думалось об этом, что может быть таков и к[а]ков…

Почему больше задевает мою религиозную совесть и чувство покаяния общение с мало верующими, чем … канон Андрея Критскаго[44].

Я хочу под впечатлением слов их молиться живой молитвой, я хочу живого Бога, я хочу найти, исповедовать Его, знать к[а]кой Он. Да.

Я благодарю Бога за посылаемые испытания. Я вижу цель — Его.

«Trop image»[45]… это звучит.

Теперь я поняла. Она возвела меня, в сущности, на следующую ступень своей критикой, она поставила мне еще новыя, ответственныя большия требования.

Буду еще думать.

Пятница 6 ^ой седм.[ицы][46]

Нет, я различаю старообрядческую и русскую икону. Русская икона для меня, апоөеоз ея - это 14-15 в. В ней вера — да.

 А в старообрядческой есть ли вера та? Нельзя ли иначе посмотреть на нее и увидеть в ней другое, своеобразную эстетику, убившую веру, к[а]к обряд, убивший веру. Я различаю. Вот главное, что я хочу делать — различать, и никому это не будет внятно и понятно, потому что никто не видел, их нет.

Мир душевный не должен оставлять меня. Я ищу икону, это работа моей жизни, и не должна зависеть ни от к[а]ких обстоятельств. Свобода духа должна быть выше всех оков жизни.

_______

Они хотят превратить иконы в картины, в к[а]кие-то художе.[ственные] композиции (бесформенныя массы декоратив[ых] украшений) — «нет ли композиций, это меньше похоже на икону, чем  г о ловы» ([в] прошл.[ом] году на выст[авке] русск.[ого] иск-[усст]ва) Нет, я хочу, чтоб это была икона, и удивляюсь к[а]к Вы не понимаете, что есть в этом именно ценность, что я не делаю: «композиций в иконном стиле», а сами иконы.

Потому что интересно ли смотреть кривлянья к[а]кого-ниб.[удь] Цадкина[47] под негров, под негритянских «богов» — есть ли в этом онтология, к[а]кое-ниб.[удь] внутр.[еннее] чувство? — но интересно смотреть самих «фетишей» в котор.[ые] вложена их вера, их мировоззрение, и есть в этом онтология.

 

Среда Фоминой. [26 апреля]

Об иконе роится в голове много мыслей (мук?) Непрестанныя полу-мысли, полу-чувства.

К[а]к разно подходят и видят икону! Мне хочется держать в руках весь пучок этих разных подходов. И не только подходы и взгляды, но самыя иконы — к[а]кие разные в разные эпохи! К[а]кая разница между тщательно выписанными иконами даже иногда 15^о в. и грубоватыми примитивами ранними (уже не говоря о Св. Василии Вел. с Власием и Св. Георгием)[48], а также такая, к[а]к Св. Георгий из собр.[ания] Золотницкаго[49].

Почти каждый день новыя впечатления, новыя мысли и разговоры о дорогом и любимом предмете. По поводу разговора о западн.[ом] и восточн.[ом] типе Христа. Здесь дело не только в том, что западный тип более человеческий — в их представлении — но и в том, что западный тип нам является в виде картины (= иллюстрации?), наш же тип — в иконе, и самое задание это содержит в себе его большую мистичность и духовность.

Суровость? Не связана ли она с этим? Человеч[еская] мягкость может ли выражать божественную Любовь? Божественное — не есть ли и в суровости — огромность, бесконечность, непостижимость этой божественной любви.

Но есть и умиление, и сладость — выраженныя у нас — тоже синтетично, мистично: в Иисусе Сладчайшем. И Ему аналогичныя есть иконы — сладчайшаго. Но может ли это быть икона нашей эпохи, нашего времени?

______

Вчера — новая икона Покрова (XV в.) у Гринбера[50] навела на новыя размышления и толчок к углублению и собранности.
 

Пятница [28 апреля 1933 г.]

______

Могу ли я делать те иконы умиротворяющия, котор.[ые] делали они несколько веков тому назад?Для меня главная сила Духа — это жизнь, пробуждение. Вот это вызывает мой восторг в мумиях, во всем египетском искусстве — это пробуждение, это реальное чувство жизни вечной; это жизнь вечная, глядящая на вас с этой доски, из этих глаз. Поэтому м.б. и иконы мои будут больше тревожные, чем успокаивающие — не хватит таланта на то, силу выраженную, будет хотя бы тревога — но могу ли я желать другого, убаюкивания, успокоения и вечнаго покоя, замененнаго сном? Вечная жизнь и вечный покой — вот что соединенное и должно звучать в иконе. Вечная радость и статика вечности.

______

К[а]к нам и неприятен Васнецов[51], но надо согласиться с тем, что все же он хотел дать то, что он воспринимал к[а]к  содержание  в иконах — правда негодными средствами, потому что его глаза XIX века были закрыты на форму и на многое другое. Стелецк[ий][52] же и Гончарова[53] (неправильно что Грищ.[енко][54] их всех свалив.[ает] в одну кучу) — воспроизводили — худо ли хорошо ли — форму (содержание их мало интересовало[)], поскольку можно, конечно, провести такую резкую границу между содержанием и формой. Наше же время должно найти синтез.

_______

Пятница [12 мая]

Неделя о расслабл.[енном]     

 

Об иконе Христа.

И это не только не лицо, но и не лик (т.е. и лик), но к[а]кая-то глыба плоскости и объем линии, в котором Оно, — т.е. Лик, т.е. Сущность лика. Смотрит из нее Он. «И яко агнец прямо стригущаго его безгласен». «яко овча веден бысть на заклание»[55] — и почему в слове не боятся этого сравнения — овча, агнец, а в линии боятся? Да, пусть в линии будет это «веден» и пусть, если хотите, шея вам напоминает шею «овча» — пусть — эта тайна неуловимая творчества, творчества, живущаго ассоциациями и колечками бессознательности.

Бояться этого, т.е. агнца, овча? А «песнь песней»? Вот где сливается природа и лик.

У меня нет, Господи, сил и ума додумывать эти просторные, волнующие и вдохновенные мысли.

Дочка Эрна[56] 10 лет рисуя к[а]кия-то фантастическия [нрзб.] и природныя пейзажи говорила, что она хочет изобразить не так, к[а]к мы видим, к[а]к нам кажется, а так к[а]к есть.

Вот онтология красок в иконах. Основные тона не по варварству, а по отсутствию психологизма, миражущаго серым цветом. Совершенно далек от этой истины вещей Грищенко, вообще не интересующийся внутренней стороной иконы. (он сравнивает это накладывание основных тонов с импрессионизмом, разлагающим тона на основные, плодя их рядом, получает впечат[ление] общаго тона[)]. Прав только в том смысле, что искусство живописи само по себе, конечно, приближается к тайнам онтологии творения. Но еще ---- [обрыв текста. — Н.Б.]

К[а]кая вот разница – радуга солнечн.[ого] луча, к[а]к она есть, и ту* же радуга, преломленная в красоте ветра, облеченном ею и ея облекающем. Онтология вещей в любви, в красоте — мы любим, видим. Физическая радуга — материализм, механизация. Тут две онтологии.

Понед.[ельник] Ноябрь.

 

Опять праздник осени – бесконечный праздник, лучи сквозь туманы — т.е. чувство солнца, даже когда за спиной дождь, чувство солнца вот здесь, под глазами моей опущенной головы, это золото по земле — оно горит и тогда, когда небо серое — и я не помню — дождь сегодня или солнце, потому что это солнце в глазах души! Так отражается душа в мире, а мир в душе. Так светит Вечное солнце — в мире и в душе, так искрится дух над плотью, над миром, вне мира и в мире.

Видéние или вúдение? Думаю, что перваго сейчас нет, но второе восходит к первому, София тварная слилась с Софией Божественной, коснулась предела, открыла просторы.

Почему такой праздник — осень? Почему люди совсем принимают к[а]к должное эту нескончаемую красоту природы?

Вижу ли я ея сейчас перед глазами? Нет, но эти астры, эти бурые, желтые и разные листья — они живут в моей душе и тогда, когда я их не вижу, я не вспоминаю их, а просто они в мире и есть и во мне есть — и немного их надо, чтоб знать, что праздник.

______

Что-то еще хочется увидеть кроме отдельных тонов и сочетаний, кот.[орые] переносишь в икону. Но это очень трудно формулировать и трудно схватить и заключить в икону.

 Это то же таинство, и я чувствую, что так написана Троица Рублева.

У Грабаря[57] было где-то сказано «через голову реализма» — это и есть, очень метко.

Это то, что иконописец берет из природы и претворяет в икону. Он видит видение природы, образ красоты; и может быть воздух и свет в иконе без того, чтоб было изображено освещение или воздушная перспектива (когда мне что-ниб.[удь] так онтологически ясно — к[а]к трудно это выразить словами). Еще [стрелка через абзац. — Н.Б.]

_____

Вот в Лувре глаза были открыты на таинство искусства. Новые, не замеченные раньше вещи смотрели на меня пронзительно, ловили меня, и я пила жадно из их источника.

______

о том же. К[а]кая может быть глубина в плоскости, к[а]к веточки деревьев сродни линиям складок — и вовсе не должны быть непременно веточки изображены. К[а]кие могут быть просторы в пятне, к[а]к в капле воды может отражаться небо. Здесь символизм и его истинность, и сила. [нрзб.] — несу в себе — эта плоскость доски такая откровенная, нарочитая плоскость, к[а]к бы руку подставляет тому, что она «в себе несет» — вот так — и в нее погружается, играет, отражается бесконечное. Нет ничего тупого и глухого, все свет, а все подбито вечностью.

______

О символизме цветов [зачеркнуто последнее слово. —  Н.Б.] красок.

Я думаю неверно возражение [нрзб.] на вопрос о существовании онтологии символ.[изма][58] красок — что ведь краски существ.[уют] в отношении друг к другу. Думаю, что надо различить тона и краски; краски это в онтологии и в луче солнца (радуге). Тона — в эмпирии, и тона соотносятся, краски существ.[уют]. Подлинник указывает краску, художн[ик] — ищет тон.
 

Искание вдохновения. Пятница. [Ноябрь, 1933 г.]

Больше всего хочется молиться св. Духу — и в к[а]ком-то свете Его черпать вдохновение. Погружаясь в хаос, восставать и образовываться через него.

Вокруг меня все плоско, пустота, и душа не чувствует глубины и бесконечности. В мысли о Боге, в молитвенном предстоянии, в погружении — хоть самом малом — она опять нащупывает Тайну, она дышит — в плоскости ведь задыхается — глубиной.

И верит, надеется — что найдет глубину и радость, и что там есть все краски и образы для худож.[ественного] воплощения.

31 ^го Января. [1934 г.]

Сегодня мне было опять — (давно не было!...) так конкретно ощутимы — «рука Божия», «миг Божий» — к[а]к Он гневен и любящ, к[а]к Он смотрит на душу, жизнь и грехи. И думается, из этой конкретности рождается икона, эта конкретность и духовная реальность этих понятий и есть внутреннее основание иконы — а не лишь воплощение Бога — Слова, на что обычно ссылаются защитники икон. Мистический лик… Лик Христа любящаго и … прощающаго душу любящую… В этом Лике она находит выход своей любви, и в молитве за любимых она обретает этот Лик.. И видит Его любящим, смотрящим на свою душу и на душу любимых…Христос не оставит ту душу, о которой она молит Его, и она обретает ту душу подлинно во Христе.

Среда.[25 февр. 1934 г.]

Также к[а]к трудно удержаться в искушении (раздражения ли, гнева ли и чего-либо иного), также трудно преодолеть инерцию и сделать усилие в чем-либо не очень приятном — напр. в работе, когда надо кончить, и иногда от этого усилия зависит последнее рождение вещи, или к[а]к рождение поступка. К[а]к огрубела совесть, и к[а]к не тонко относится она к тому, что делает, к каждому шагу жизни, к[а]к леностно творит жизнь, оставляя за собой путаницу дел и слов. Которые ведь разовьются на страшном суде перед душой.

Вчера имела замечательный разговор с о. С[ергием] о любви.

К каждому человеку у нас должна быть любовь своей особой краски. Это многообразие любви — богатство души, увеличение ея ёмкости. Узкая и себялюбивая любовь и душа склонна к повторению рода любви, к перенесению одной любви на другого — тогда она совершает измену по отношению к тому человеку, к которому одному была направлена эта ея любовь, любовь этой краски.

В то же время, в любви мы должны быть жертвенны, не искать своего, а отдавать друг друга. Любовь не есть подушка, а непрестанный труд.

Надо относиться бережно к любви и не давать ей умирать — если только это действительно любовь, а не половое увлечение. Если и бывает приражение последняго — то надо очищать от него любовь. Добротолюбие не знает любви в нашем этом смысле, а видит во всем лишь пол.[овое] увл.[ечение]. Добротол.[любие] говорит, что монах один и никого не любит (органически).

У Иоанна Кронштад[ского] были органические отношения с людьми.

Понед.[ельник] Крестопокл.[онная] [16 марта1934 г.]

В сердце ударило что-то несказанное, но что-то, ради чего стоит жить, самый Дух Жизни… Это ударило в быстрый поток мыслей и чувств о жизни и работе. Тот поток, та нить, которая соткана из сознания своей немощи, бесталанности, мучений, вопросов о конечных началах и о путях жизни.

Взглянув на свою работу — ведь эти мучения и искания и сомнения хотят чего — чтоб в руки было вложено и сказано: вот прекрасное, вот плод, вот произведение, или — вот черное, вот белое, вот дважды два. Но ведь не в этом утешение духа, пусть бесталанна моя продукция, но за ней стоит то, что мы в нее вложили, и это то, что стоит за всей жизнью — это то неуловимое несказанное, ради чего стоит жить и во что я верю — и это Св. Дух. Это та самая тонкая, самая неуловимая, самая прекрасная ткань жизни, в которой весь ея смысл.

5 ^е

Надо ли всегда искать Бога? Не есть ли это маловерие? Но вера ведь не есть знание. Но любовь ведает, и вера должна обращаться сразу, находить Любимаго, Котораго ищеть.

Хочется расшевелить душу, раскопать все неясное и сонное.

Тайна духа.

Хочется просто правды о душе. Хочется обнажения совести. Помни Бога.

 

[Изменился почерк. — Н.Б.]

 Воскресенье [1935 г.]

 

Вчера было вдохновение красок во время всенощной. Невозможно было молиться — вся душа уходила в краски. И еще это трудно одолимое желание увидать человека… Но сегодня я осталась одна, после причастия, осталась с Богом, с Христом, осталась чтоб найти свою «клеть» потому что Он сказал что надо «возненавидеть»[59]…

_______

Суббота

 Вера есть вера и ник[а]ким другим понятием и словом ея не объяснишь. Умножь во мне веру, Господи! Вера несет в себе уже содержание веры. Вера есть уже и любовь.