Елизавета Скобцова (мать Мария)

17 декабря 1927 года в зале Société de Géographie состоялась лекция Дмитрия Мережковского «Наш путь в Россию: непримиримость или соглашательство? 1) В политике 2) В Церкви», вызвавшая бурную полемику на страницах эмигрантской периодики. Так, В.В.Сухомлин в заметке «Эмигрантский Мессия» отмечает, что «если попробовать перевести туманную политическую мистику г-на Мережковского на язык практической политики, то она сведется к двум совершенно определенным «директивам», которые этот русский писатель дает эмиграции: война и террор» (Дни, 1273, 20 дек. 1927, с. 3). Корин, характеризуя «полный трансцендентальной неловкости» доклад г. Мережковского, заключает, что «Наш путь в Россию остается тайной и для докладчика» (Дни, 1272, 19 дек. 1927, с. 3).
Полный текст лекции опубликован в №№ 929-933 газеты Возрождение.
Ниже публикуется отклик Е.Скобцовой (будущей матери Марии, которая в этот период активно сотрудничала с редакцией газеты «Дни») на вторую часть лекции Мережковского — «В Церкви» (опубл.: Дни, 1273, 20 дек. 1927, с. 3).

На лекции Мережковского

Россией сейчас правят не большевики, ею правит страшный и умный дух небытия, отец лжи, сам диавол. Политика их — политика диавола. Государство их — Церковь антихриста.
Так говорил в субботу Д.С.Мережковский.
Ведь если мы верим в историчность Христа, — продолжал он, — то мы должны верить и в историчность антихриста. Только на этом пути можно искать средства борьбы с большевизмом.
С этой точки зрения надо подходить и к последним событиям в церковной жизни. И тогда становится понятным страшный смысл послания митрополита Сергия, зовущего нас к соглашательству с властью антихриста.
В Церкви невозможна аполитичность. Это состояние не православное, а буддийское или толстовское. Нам же надлежит выбирать. И в своем ответе митрополит Евлогий сделал этот выбор. В ответе его «нож неповиновения завернут в пух невмешательства». Еле слышным голосом, чтобы не ранить Церковь-Матерь, он сказал: нет. Его устами вся Церковь произнесла: «не мир, но меч». И этим еще раз доказано, что Церковь является для нас огненным столпом в пустыне нашего изгнания.
Каковы же истинные задания нашей Церкви?
Во-первых, она должна всенародно произнести над советской властью анафему. Эта анафема должна быть торжественным судом над духом зла, воплощенном в людях. И эта анафема нужна миру, нужна России и всего нужнее нам, находящимся в рассеянии.
Второе дело Церкви — это забота о земле, о том, чтобы правильно был решен вопрос свободы, права, государства, политики, социальных отношений. Ибо хорошая вещь европейская демократия, но, конечно, она не стоит цены нашей голгофы. Мы должны через Церковь получить нечто высшее.
Третье дело Церкви — это выход на арену мирового служения, отказ от служения поместного, это дело соединения Церквей. Первенство мученичества принадлежит ныне Православию, и оно обязано любовно протянуть руку другим Церквам, чтобы все члены Тела Христова соединились воедино. Только единое христианство может противостоять антихристову интернационалу. Только так можно его победить.
Таково содержание церковной части лекции Мережковского (о политической части доклада см. вчер. «Дни»).
В области отношения его к Церкви хотелось бы договорить некоторые недомолвки. Если, как он утверждает, Церковь обязана нести такую же непримиримость, как и люди, причастные политике, то не был ли первым шагом, отступающим от этой позиции, акт патриарха Тихона, отказавшегося благословить Белое движение?
Вообще необходимо до конца выяснить отношение к этому акту всех тех, кто отказывается от аполитичности Церкви.
Одним из величайших прообразов Христа в Ветхом Завете был Давид.
И прообразом великого борения Христова дела с делом антихриста было единоборство Давида с Голиафом из Гефа, поносившим «воинство Бога живого». Тяжелы и неудобны показались Давиду воинские доспехи сауловы, и он не мог ходить в них. Пять гладких камней и праща — вот оружие Давида против голиафова меча. И он прицелился из пращи и поразил Голиафа между глаз.
Когда вспоминаешь этот образ, то радуешься, что Православная Церковь в лице митрополита Сергия не берет на свои плечи доспехов Саула, которые ей предлагают многие, в том числе и Мережковский, а ищет пять гладких камней и пращу. Потому что по внутреннему смыслу меч Саула равен мечу Голиафа и им нельзя победить. Оружие же Давида есть невооруженность в глазах мира сего, есть отказ от политики, есть невмешательство в распрю земными средствами, есть вера в то, что слава победы будет принадлежать «не нам, не нам, а имени Твоему».